Выступления первых лиц российского государства оставляют странное впечатление. Дмитрий Медведев и Владимир Путин дают противоречивые ответы на, казалось бы, простые вопросы. Путаются в показаниях, как сказали бы следователи.
Начнем с истории отставки Алексея Кудрина. В своем пятничном интервью трем центральным телеканалам Медведев рассказал, что вопрос об уходе министра финансов из нового послевыборного правительства, оказывается, обсуждался давно: «Алексей Леонидович ко мне ведь приходил в феврале или в марте и сказал, что он понимает, что в будущем правительстве ему нет смысла работать, он уже очень давно работает министром финансов…» Если так, непонятно, почему эта (совсем не новая, как выяснилось) информация показалась Медведеву настолько обидной, что привела к скоропостижной отставке Кудрина с выволочкой в прямом эфире, да еще в преддверии нового экономического кризиса.
Кудрин «засиделся», объясняет Медведев. Удивительно, но на своих постах благополучно остаются министр по чрезвычайным ситуациям Сергей Шойгу (в правительстве с 1991 г.) и министр промышленности и торговли Виктор Христенко (с 1999 г.). Председатель Счетной палаты Сергей Степашин возглавил ее в марте 2000 г. — тогда же, когда и Кудрин Минфин. Наконец, говоря о«засидевшемся» министре финансов, Медведев поставил в двусмысленное положение своего старшего партнера по тандему. Ведь если отсчитывать срок президентских полномочий Владимира Путина с момента добровольной отставки Бориса Ельцина 31 декабря 1999 г., то он, вероятно, будет управлять государством больше 20 лет, а если считать четырехлетний срок тандема — почти 25.
Не менее противоречиво выглядело объяснение Медведева, почему он самоустранился от участия в президентских выборах в марте 2012 г. «Решения съезда — это всего лишь рекомендация партии поддержать двух человек на выборах, не более того. Выбор осуществляется народом, и это не пустые слова, это абсолютно так. Любой политический деятель может “пролететь” на выборах. Никто ни от чего не застрахован. Какая предопределенность?» — вопрошал Медведев.
Если президента действительно выбирает народ и «никакой предопределенности» нет, неясно, зачем ограничивать выбор кандидатуры внутренним решением тандема.
Медведев апеллировал к социологическим рейтингам доверия: «Премьер-министр Путин, безусловно, в настоящий момент самый авторитетный политик в нашей стране, и его рейтинг несколько выше. Это очень важные вещи, которые должен принимать во внимание любой политик, если он хочет приносить пользу своей стране, а не толкаться локтями».
Но, по данным «Левада-центра», относительное большинство россиян (42%) как раз за то, чтобы в мартовском бюллетене значились фамилии и Медведева, и Путина. За участие в президентских выборах одного Путина высказалось 17% респондентов, 15% не хотят видеть в списке кандидатов ни одного из членов бывшего тандема, за одного Медведева — 6%.
Присутствие имен обоих членов тандема в бюллетенях вряд ли нарушило бы управление страной. Кроме того, при всей условности отечественного избирательного процесса добавило бы выборам остроты и сделало бы более чистой их процедуру: вряд ли кто рискнул бы воровать голоса, поданные за Медведева. В конце концов, никто не помешал бы нынешнему президенту последовать примеру Александра Лебедя, который летом 1996 г. призвал своих избирателей голосовать во втором туре за Бориса Ельцина.
Ответ Владимира Путина писателю Захару Прилепину о возможных хищениях в «Транснефти» на $4 млрд тоже довольно противоречив. Премьер предположил, что менеджмент компании не крал деньги, а просто использовал их не по назначению. А нецелевое расходование бюджетных средств — это, по мнению Путина, не такое уж тяжкое преступление.
Логические нестыковки в речах первых лиц демонстрируют, насколько негативно влияет на политиков и чиновников длительное отсутствие конкуренции — в стране и внутри тандема.