Наталия Зоркая — ведущий научный сотрудник отдела социально-политических исследований Левада-центра в Москве. Накануне завершения процесса по делу участниц панк-группы Pussy Riot, которых обвиняют в хулиганстве за февральский «панк-молебен» в храме Христа Спасителя, она рассказала о том, как относятся к этому скандальному делу православные.

Кроме того, в интервью DW Зоркая провела параллели между теми, кто требует жесткого наказания для трех девушек-участниц Pussy Riot, и сторонниками президента Владимира Путина.

DW: Как менялось отношение россиян к делу Pussy Riot?

Наталия Зоркая: Самая первая реакция была очень жесткой. В марте мы спрашивали о том, поддерживают ли они такое жесткое наказание? Девушкам грозит лишение свободы на срок от двух до семи лет по уголовной статье. Относительное большинство (46 процентов) считало, что они заслуживают именно такого наказания.

Порядка трети опрошенных высказали мнение, что это — слишком жесткое наказание. И в первом замере было только 9 процентов тех, кто считал, что их по уголовной статье судить нельзя. За это время доля людей, не видящих здесь состава преступления, несколько увеличилась, но все равно она остается не очень высокой — порядка 15-16 процентов. Отношение людей несколько смягчилось, и в июле меньшая доля выступала за самое жесткое наказание девушек (33 процента). Среди православной общественности преобладает достаточно жесткая и категоричная установка на наказание.

— Что известно о таких людях, кто они и откуда?

— Это, скорее, жители малых городов, люди среднего достатка, уже не молодые, но еще не старые. Во многом описание группы людей, которые наиболее жестко высказываются по делу Pussy Riot, во многом совпадает с социодемографическими данными тех, кто голосует за Путина, за «Единую Россию».

— Судя по вашим словам, Русская православная церковь (РПЦ) не может пострадать от дела Pussy Riot. Скорее, наоборот – для нее это шанс консолидировать верующих…

— Православная церковь работает по сценарию, похожему на тот, по которому шло становление нынешнего политического режима. Она ориентируется на самые низы своей паствы, то есть не на просвещенную публику, имеющую свое мнение и способную занимать критическую позицию, а на людей, которые своего мнения не имеют и, скорее, готовы подчиняться и поддерживать — в данном случае иерархов, демонстрировать защитно-агрессивную реакцию, в случае когда на них нападает критически настроенная интеллигенция.

Я думаю, что это, скорее, будет церкви на руку в том виде, в каком она себя репрезентирует в современном обществе. С учетом того, как РПЦ себя позиционирует, то она вполне рационально себя ведет (в скандале вокруг Pussy Riot. — Ред.).

— А не получится так, что жесткая реакция Русской православной церкви оттолкнет от нее какую-то часть верующих?

— Мне кажется, церковь, несомненно, отпугнет сейчас какую-то значительную часть думающих людей. Другое дело, что таких людей очень мало… Сколько именно, трудно подсчитать. Можно предположить, что это 3-5 процентов всех, кто называет себя православными. Эта прослойка по масштабам сопоставима с долей либерально-демократически ориентированных граждан… Для многих, я думаю, это было большой неожиданностью. Условно говоря, верующие с либеральной ориентацией находятся сейчас в состоянии шока, увидев истинное лицо РПЦ. Но это говорит о том, что они живут и жили в своем очень замкнутом мире, не понимая, в каком состоянии находится сама церковь как институт.

— Что лично вас, как социолога, удивило в реакции общества?

— Нельзя сказать, что удивило, потому что мы с этим сталкиваемся постоянно, но очень огорчило — это чудовищная агрессия. Это такой перенос. То есть общество, которое в ситуации все равно никуда не исчезающего в постсоветские времена насилия — государственного, ведомственного, не готово принимать на себя ответственность за то, что происходит, а все недовольство выплескивает на других. В глубине души люди понимают, что творится несправедливость, но думают: «Лучше пускай накажут другого, чем тронут меня».

— Как вы думаете, приведет ли процесс по делу Pussy Riot к усилению напряжения и углублению раскола в обществе?

— К усилению напряжения, да, приведет. Это же все происходит на волне протестов и социального оживления с декабря. Но этот процесс, как и вся протестная активность, указывает на чудовищный разрыв между тем, что называется либерально-демократической общественностью, немногочисленной и сосредоточенной в основном в самых крупных городах и прежде всего в Москве, и всем остальным обществом.

Разрыв этот огромен, шок демократического общества огромен, но тут нужен какой-то диалог. Поэтому, конечно, с одной стороны есть углубление раскола. Но, с другой стороны, общественное сознание начинает ставить вопросы об обществе в целом. Публичное пространство интернета этому способствует, люди узнают, что на самом деле творится в умах жителей страны.