То и дело слышится: «Мы победили!» Победа на выборах вроде бы вот она, но ее омрачает то, что 27% избирателей называют мартовские выборы нечестными. Можно было бы считать, что главная победа заключается не в электоральной цифири, а в том, что митинговый протест одолели митингами же. Постарались, чтобы лиц, демонстрирующих поддержку, на улицах было никак не меньше, чем протестующих, и вроде вышло. Но почему-то образ митингов в поддержку получился не очень победный. Про митинги протеста россияне чаще всего говорили, что люди шли туда потому, что у них «накопилось недовольство положением дел в стране и политикой властей» (об этом заявляли даже чаще, чем о формальном мотиве «выразить недовольство фальсификациями», и вдвое чаще, чем «потому, что им заплатили»). А при обсуждении того, почему люди пришли на митинги в поддержку Владимира Путина и его курса, такой мотив, как «личные симпатии к Путину», называют реже, чем то, что «им за это заплатили», мотив «удовлетворенность политикой Путина» — реже, чем «опасения перемен в стране». Подчеркнем, что так распределились мнения жителей всей страны, а они ведь информацию и о тех, и об этих митингах получали преимущественно через первый и второй каналы ТВ.

Тогда, быть может, более убедительным свидетельством победы надо считать то, что массовые акции протеста — по данным не МВД, а опроса «Левада-центра» — поддерживали 32% населения страны, а не поддерживали 52%. (В Москве практически обратная пропорция, но Москва, известно, не Россия.) Однако и с этим триумфом выходит незадача. Оказывается, публика не поддерживает не только акции протеста, но и акции поддержки. Негативное отношение к ним не так остро выражено, но вполне ощутимо: поддерживают пропутинские акции 39%, не поддерживают 46%. При этом в молодой части общества отрицательное отношение к состоявшимся массовым демонстрациям лояльности Путину выше, чем к демонстрациям протеста. (Про москвичей в этом отношении и говорить нечего.)

Да и само неприятие протеста — вещь условная. Что оппозиция должна иметь право (право!) на проведение массовых митингов и демонстраций, считают ни много ни мало 82%. Право же власти их запрещать отдают ей лишь 29%, а применять при этом насилие — 21%. Так, подчеркнем, думают «победители».

Когда у нас утвердилась безальтернативность на выборах, она воспринималась как знак единения нации вокруг лидера и радовала нацию. Теперь она стала выглядеть вынужденным обстоятельством. Когда вместо выборов Борис Ельцин просто назначил преемником Путина, это было принято с большим одобрением, когда Путин назначил преемником Дмитрия Медведева — тоже. Тогда Путин назначил преемником сам себя. Его решение закрепили голосованием. Это и есть победа. Но тут же, в марте, выяснилось: желают, чтобы через шесть лет Путин вновь был избран на пост президента, 17%, чтобы его сменил Медведев — 6%, а чтобы его на этом посту сменил «другой человек» — 43%.