Большая часть респондентов (77%) верит, что такое предложение сделано, чтобы помочь людям, живущим в состоянии войны, 59% считает, что Россия хочет расширить влияние на восток Украины.

Сейчас 29% россиян считает, что юго-восток Украины должен стать отдельным государством (два года назад – 37%), 27% – частью России (два года назад – 21%, в мае 2014 г. были те же 27%); с 21 до 17% сократилась доля тех, кто говорит, что юго-восток должен быть в составе Украины, но получить большую автономию от Киева.

С 7 до 14% за два года выросла доля россиян, кто говорит, что юго-восток Украины должен быть частью Украины на тех же условиях, что и до кризиса. Постепенно растет и доля тех, кто не готов к тому, чтобы затраты на присоединение Крыма ложились на простых россиян – сейчас так считает 36%, это максимум за все время наблюдений (три года назад – 30%, а в марте 2014 г. – 19%). Но 42% в разной мере готовы платить такую цену за присоединение Крыма.

Нет никакого противоречия в том, что россияне одобряют упрощенную выдачу паспортов жителям Донбасса, но все больше людей не хочет, чтобы на них ложилось бремя за Крым, поясняет директор «Левада-центра» Лев Гудков. Раздача паспортов воспринимается как гуманитарная акция, как помощь людям, чтобы они могли выйти из состояния разрухи, объясняет он, но одновременно россияне сознают, что платить за все это придется им. Эти представления существуют в разных плоскостях: на политику влиять невозможно, власти сами решат, как поступать, но моральная сторона понимается и одобряется. Навязанная пропагандой идея, что раздача паспортов будет способствовать нормализации ситуации, ложится на несколько нечистую совесть российского населения, оно чувствует, что Россия ввязалась в политическую авантюру и надо ее как-то оправдывать, продолжает Гудков. О последствиях же выдачи паспортов определенного мнения нет, думает он: критичнее к этому относятся более молодые и образованные люди, поддерживает больше более бедное и сельское население.

Независимость юго-востока Украины поддерживает все меньше респондентов, подчеркивает Гудков, значит, люди понимают, что, по сути, это тихое присоединение к России, потому и растет число тех, кто прямо выступает за присоединение.

«У нас долго будут рудименты имперского сознания, примерно равные доли респондентов считают, что россияне и украинцы – один народ. Независимость бывших союзных республик всерьез не принимается, особенно Украины», – говорит политолог Борис Макаренко. Россияне считают, что Донбасс близок им и территориально, и культурно, а к украинскому руководству и политическому классу сформировано устойчиво негативное отношение и неудивительно, что доля сторонников присоединения юго-востока стала расти, замечает он. «Хотя энтузиазма по отношению к ситуации с Украиной гораздо меньше – холодильник становится важнее телевизора, люди устали терпеть снижение доходов», – сетует Макаренко.

В случае Донбасса свою роль сыграло представление о солидарности с братьями-русскими на территории Украины, полагает эксперт Московского центра Карнеги Андрей Колесников: «В 2014 г. люди приехали из Донбасса, к ним отнеслись не слишком хорошо, несмотря на то что это русские люди. Тут скорее декларативно братская солидарность. Если речь пойдет о реальном их приезде в Россию, многие будут недовольны. Большинство, видимо, считает, что они останутся на Украине, получив паспорта, как жители Абхазии».

Вряд ли можно говорить, что общественное мнение о вхождении Донбасса в состав России изменилось, говорит он: «В 2014 г. считали, что будет триумфальное шествие, как в Крыму, а выяснилось, что война кровавая, с разрушением инфраструктуры и финансовым бременем. Тогда россияне стали говорить, что украинцы должны сами решать свою судьбу. Видимо, воспоминания, какой жестокой была война, теперь притупились».

Цена же Крыма – фактор постоянный, о ней не забывают, потому что социально-экономическое положение не улучшается, падают реальные доходы – и, наверное, до многих людей доходит: это потому, что Россия тратится на содержание Крыма, заключает Колесников.