Расследование Фонда борьбы с коррупцией (ФБК) о возможных злоупотреблениях премьера Дмитрия Медведева стало не первым расследованием команды Алексея Навального. Поэтому уже сейчас можно приблизительно оценить эффект, как эта история повлияет на общественное мнение. Например, о расследовании ФБК в отношении семьи генпрокурора Юрия Чайки в декабре 2015 года узнали порядка 15% россиян (еще 23% что-то слышали и 62% услышали о расследовании впервые от интервьюера). Эта цифра приблизительно совпадает с размерами аудитории независимых российских СМИ. И если об истории не рассказывают крупные федеральные каналы, распространить информацию шире вряд ли получится.

«Сверху донизу»

Но предположим, что широкие слои населения узнали бы о новом фильме. Как бы это повлияло на отношение россиян к власти? Вряд ли люди сильно чему-то удивились бы. Так, согласно исследованию февраля 2016 года, четверть россиян уверены, что наша власть поражена коррупцией «сверху донизу», еще половина — что «поражена в значительной степени».

Громкие коррупционные скандалы и уголовные дела о злоупотреблениях чиновников лишь подливают масла в огонь. Для большинства из тех, кто узнает о подобных делах, они становятся примером «всеобщего разложения и коррумпированности власти». Например, так считали 80% осведомленных о деле «Оборонсервиса» и 81% слышавших о расследовании в отношении Юрия Чайки и его сыновей.

Представления о коррумпированности чиновников вовсе не обязательно становятся поводом для неодобрения их деятельности. Об этом красноречиво свидетельствует история Юрия Лужкова и Елены Батуриной. Согласно нашим опросам 2009 года, больше половины москвичей тогда были уверены, что слухи об их коррумпированности соответствуют действительности. Но лишь 49% из них считали, что Лужков должен в связи с этим подать в отставку. При этом 60% москвичей оценивали работу мэра положительно. На языке пословицы это, видимо, означает следующее: пусть ворует — лишь бы работал.

Сходным образом громкие коррупционные скандалы особо не влияют на отношение к первым лицам. Например, 38% осведомленных об аресте Алексея Улюкаева считали, что это бросает тень на президента Владимира Путина. Однако на фоне уголовного дела в отношении министра рейтинг первого лица не упал, а вырос. Получается, что разоблачения и аресты крупных чиновников не ослабляют, а укрепляют систему? Это не совсем так.

Вопрос рейтинга

Как мне кажется, очень важно, на каком фоне происходят эти события. Пока авторитет верховной власти высокий, люди склонны прощать ей многое. Но если популярность первых лиц начинает снижаться, то ей начинают припоминать все старые грехи. Агитация самого Навального за то, чтобы называть «Единую Россию» «партией жуликов и воров», работала на фоне общего недовольства властью. Но как только после присоединения Крыма авторитет власти и политической системы в целом укрепился — об этом обидном прозвище забыли. Поэтому сегодня, когда рейтинги первых лиц высоки, критика к ним не пристает. Но вряд ли так будет всегда.

В ответ на публикацию команды Навального кто-то заметил, что на фоне публикаций о богатстве российской элиты золотые батоны Януковича выглядят убого. Уместно вспомнить, что до поры до времени резиденция украинского президента в Межигорье мало кого раздражала. Однако в феврале 2014 года она стала одним из символов того, что терпеть прежний режим дальше невозможно. И сегодня на территории резиденции действует детский лагерь, а сам Янукович живет в изгнании.

И этот урок не стоит забывать. Если российская власть не сможет обеспечить экономический рост, повышение уровня жизни и начать реальную борьбу с злоупотреблениями, если разрыв между бедными и богатыми в России будет расти, это может плохо кончиться.

Тем же, кто считает, что россияне в принципе свыклись с коррупцией как со своей неизбывной чертой, можно возразить следующее. В полное искоренение коррупции в нашей стране действительно верят лишь 15% населения. Однако в возможность «существенно сократить» масштабы злоупотреблений и взяточничества верят больше половины россиян.