Ксения Туркова: Почему новости об обязательной вакцинации вызвали в российском обществе такой всплеск негатива и даже сравнения с сегрегацией и Холокостом?
Денис Волков: Вероятно, потому что очень большой процент людей не хочет прививаться, опасается прививаться, и у самых активных это вызвало такое отрицание. Несмотря на высокие цифры (вакцинироваться не хочет 60%, и этот показатель не меняется на протяжении года), мы видим, что большинство этих людей скорее опасаются, сомневаются, не могут принять решение самостоятельно. Среди этих 60%, наверное, только процентов 10 тех, кто ни при каких обстоятельствах прививаться не хочет. Основная масса — это те, кому недостаточно информации, кто не услышал соответствующего сигнала от власти, от специалистов. Кроме того, после второй волны люди считают, что все уже позади, болезнь отступила и прививаться не придется. Вот эта излишняя уверенность в том, что все позади, что мы победили вирус – она в том числе и привела к такой расслабленности людей. Именно поэтому новость об обязательной вакцинации взбудоражила людей – и прежде всего тех, кто не хочет прививаться ни при каких обстоятельствах. Но их, повторю, не так много. Остальных сбили с толку противоречивые сигналы властей. Не было понимания, что эта болезнь всерьез и надолго и что без прививки не обойтись. Альтернатива прививке – это жесткий локдаун. То есть люди понимают, что они перед выбором: либо массовая вакцинация, либо всех закроют по домам сидеть. А мы видим по опросам и исследованиям, что весной прошлого года именно эти меры (локдаун) вызвали наибольшее неодобрение и сопротивление. Именно поэтому власти, будучи поставлены перед такой альтернативой, приняли решение в пользу обязательной вакцинации, потому что это в каком-то смысле меньшее из зол. В наших фокус-группах люди говорили: «Мы не очень хотим, но если обяжут, то привьемся». Для многих это сигнал о том, что ситуация серьезна. Многие нам говорили: «Ну, раз это добровольно, раз это на откуп людям отдают, значит, ничего серьезного». Многие, особенно люди постарше, вспоминали советский опыт и говорили, что в Советском Союзе всех прививали и никого не спрашивали. Мы сейчас видим, как власти пытаются максимально разнести это во времени и пространстве (сначала одни регионы, потом другие), чтобы максимально сбить напряжение.
К.Т. То есть это действительно сможет сработать в борьбе с вирусом?
Д.В. Я думаю, это единственное, что может сработать. Потому что момент уже упущен: нужно было с самого начала рассказывать не о том, что наша вакцина самая хорошая, а о том, что эта болезнь очень опасная и что просто так ее не победить. Кроме того, власти нужно было убеждать в этом граждан собственным примером. Во многих странах политические лидеры прививались под камеры, а в России и представители политической элиты, и даже врачи до конца сомневались в том, что это поможет. Кроме того, власти боялись вызвать общественное недовольство. Мы видели по опросам прошлого года, как под действием жестких ограничений рейтинги сильно обвалились, а потом, после выхода из карантина, восстановились.
К.Т. С президентом тоже до конца не ясно, чем он прививался. Вероятно, это тоже внушает определенную тревогу.
Д.В. Да, режим секретности плохо сработал, он сыграл плохую шутку. Привился он, не привился, какой вакциной — иностранной или Спутником? Информации не хватало, и до последнего времени не было четкого сигнала о том, что привиться необходимо, потому что по-другому никак.
К.Т.Вы сказали, что количество тех, кто не хочет прививаться (60%) не менялось на протяжении года. Почему?
Д.В. Это показатель того, что кампании за прививки как таковой не было или она была очень неубедительной, поскольку многие ограничивались дежурными фразами. Месседж был такой: пожалуйста, проявите сознательность, но вообще, если не хотите, то и не прививайтесь. Вот люди и сделали вывод, что все это не очень серьезно. То есть деньги на кампанию были потрачены, но неэффективно. Мы знаем, как российская власть может убеждать и какие кампании она может вести. Кампании, сопоставимой, например, с кампанией за поправки к Конституции, просто не было. Может быть, начнется только сейчас.
К.Т. А какое место эта тема занимала на государственном телевидении?
Д.В. Тема самой пандемии была важной, весь год она была одним из главных событий. А вот тема вакцинации уходила на второй план. Было много информации об экономических последствиях: о том, что люди потеряли работу, о том, как работают удаленно, о дистанционном образовании. Вот это было самое главное, а не то, что эта болезнь несет огромный вред здоровью людей.
К.Т.Увидим ли мы какие-то другие цифры после введения обязательной вакцинации?
Д.В. Да, я думаю, что постепенно с этой идеей будут свыкаться. Опять же, все будет зависеть от того, как это будет происходить. Если это будут отдельные группы в разных регионах и в разное время, то большого недовольства, я думаю, не будет. Может быть, резкий рост заболевших подтолкнет эту обязательную вакцинацию, потому что без нее справиться не удается. Но все равно, конечно, лучше это было делать еще прошлой осенью, когда обеспокоенность по поводу болезни была на пике.
Издание «Голос Америки» признано в России иностранным агентом.
АНО “Левада-Центр” принудительно внесена в реестр некоммерческих организаций, выполняющих функции иностранного агента.