В январе — феврале 2019 г. Левада-Центр по заказу «Комитета против пыток» провел исследование «Пытки в России: распространенность явления и отношение общества к проблеме». Основные задачи данного проекта заключались в фиксации отношения россиян к правоохранительным органам РФ, оценки их деятельности и доверия к ним, а также мнений о распространенности в системе правоохранительных органов пыток и допустимости таких практик. Опрос проходил по общероссийской репрезентативной выборке в 53 субъектах РФ, в 148 точках опроса, в том числе в 104 городских населенных пунктах и 44 сельских районах. Численность опрошенных составляла 3447 респондентов. Для опроса была спроектирована трехступенчатая вероятностная выборка взрослого (от 18 лет и старше) населения России.

Многолетние исследования «Левада-Центра», касающиеся общественного мнения россиян, их отношения к власти, судебной системе, правоохранительным органам, свидетельствуют о двойственности массовых установок населения России и крайнем релятивизме или нигилизме правового сознания. Значительная часть людей воспринимает суды и правоохранительные органы как систему, защищающую преимущественно интересы власти или близких ей групп, обладающих значительными ресурсами административного влияния. Но наряду с отношением к этим институтам как преимущественно репрессивным или обслуживающим коррумпированную бюрократию сохраняются устойчивые представления о том, что где-то, далеко от повседневной жизни обычных людей, сохраняются «институты справедливости», защиты от произвола. Справедливость трудно найти в тех структурах, с которыми чаще всего имеет или может иметь дело обычный человек, — в полиции, судах низших инстанциях (мировой, районном, городском и т.п.), у судебных приставов, следователей или низовых прокуроров, к ним сохраняется устойчивое негативное отношение, недоверие и подозрения в предвзятости, формализме, равнодушии и жестокости, аморализме и коррумпированности[1]. Но к высшим российским судам или в большей степени ЕСПЧ, высшему руководству МВД, Генеральной прокуратуре, ФСБ проявляются иные установки: их идеализируют, наделяют ореолом честности, неподкупности и т.п. Это значит, что в массовом сознании воспроизводятся ценности права и правосудия, но именно в качестве утопического горизонта, представлений о том, как должно быть, но не как есть на самом деле. Одни мнения заданы работой институтов образования, культуры, социализации и пропаганды, другие — практическим опытом жизни и личного взаимодействия с правоохранительными органами.

У абсолютного большинства россиян нет практических, личных оснований, чтобы критически судить о работе сотрудников правоохранительных органов, поскольку 73% опрошенных, как показывают результаты настоящего опроса, никогда не оказывались в ситуациях, которые можно было бы квалифицировать как конфликт с ними. 23% опрошенных признались, что «один или несколько раз попадали в подобные положения», и лишь 2% конфликтовали с правоохранительными органами «часто, многократно». На вопрос о причинах конфликтов респонденты чаще всего называли три типовые ситуации поведения сотрудников правоохранительных органов: демонстративное насилие и грубость при установлении личности, при допросе в качестве свидетеля, потерпевшего или подозреваемого или при задержании.

Попадавшие в конфликты с правоохранительными органами заметно меняют отношение к полиции или другим силовикам. Если в среднем по выборке к сотрудникам полиции настороженно относятся 39% опрошенных, то среди тех, кто хоть раз оказывался в конфликтной ситуации, показатель негативного отношения к сотрудникам правоохранительными органами поднимается до 62%. Эта закономерность «переворачивания» оценки проявляется в отношениях ко всем представителям силовых правоохранительных структур без исключения (табл. 1).

Таблица 1. Зависимость доверия к сотрудникам правоохранительных органов
от опыта конфликтов с ними (в процентах к числу всех опрошенных)

Если в среднем по выборке 66% опрошенных допускают мысль, что они могут пострадать от произвола правоохранителей (исходя из общих соображений), то у тех, кто оказывался в ситуации конфликта с ними, вероятность быть пострадавшими от сотрудников подскакивает до 85% (10% считают это предположение маловероятным, 3% полностью исключают такой вариант развития конфликта).

Таблица 2. Доверяете ли вы сотрудникам перечисленных ниже ведомств?

Институциональное «доверие» четко раскладывается на «полное доверие» и «доверие в какой-то мере». В среднем показатели «полного доверия», которые носят исключительно идеологический и нормативный характер, в 1,5–2 раза ниже относительного и расплывчатого индикатора «доверяю в какой-то степени», сочетающего определенную часть настороженности и конформизма. Ниже всего (16 и 17%) — к судебным приставам и сотрудникам ФСИН, которые обладают репутацией тюремщиков со всеми ассоциациями «тюрьмы», «концлагеря»; выше всего (24%) — к ФСБ, все еще сохраняющей остатки репутации наименее коррумпированной организации власти, занятой деятельностью по защите национальных интересов, вопросами госбезопасности, разведкой и т.п.

Таблица 3. Чувствуете ли вы себя под защитой закона?

Таблица 4. Как вы думаете, можете ли вы сами или ваши близкие пострадать от произвола сотрудников правоохранительных органов? (в % от всех опрошенных; N=3447)

Мнения о том, что необходимо делать человеку, столкнувшемуся с произволом сотрудников правоохранительных органов, разделились практически пополам: чуть больше половины (в сумме — 48%) готовы перетерпеть, понимая, что сделать ничего нельзя, что надо «откупаться», «договариваться» или подчиняться полиции; напротив, 46% опрошенных полагают, что надо добиваться справедливости, стараться наказать виновных. Среди последних заметно больше молодых людей без большого жизненного опыта (от 18 до 40 лет — 55%; среди пожилых респондентов — 37%), верящих в то, что можно найти управу на полицейских или сотрудников правоохранительных ведомств, превышающих свои законные полномочия. Здесь отмечена и более высокая доля образованных (51%), с выраженным чувством собственного достоинства, полагающихся на свое образование и возможности добиться справедливости и права. Среди пожилых или бедных удельный вес респондентов с такой мотивацией падает до 36–39% и, напротив, растет доля пассивных и готовых терпеть и смиряться (до 63%). Заметно выше доля «смиренных» и «пассивных» в Москве, где конфликты с полицией происходят заметно чаще.

Таблица 5. Что можно или что необходимо делать человеку, оказавшемуся в ситуации, когда сотрудники правоохранительных органов действуют противозаконно?

Из 3447 респондентов 73% никогда не сталкивались с конфликтными ситуациями с сотрудниками правоохранительных органов, 23% респондентов имеют такой опыт, хотя бы однократный, и 2% сообщили, что многократно попадали в конфликтные ситуации с сотрудниками правоохранительных органов. В сумме процент опрошенных, имевших конфликтный опыт взаимодействия с правоохранительными органами, составляет 25% (865 респондентов)[2].

Конфликтные ситуации с сотрудниками правоохранительных органов чаще случаются у мужчин (35%); среди женщин этот процент почти в 2 раза ниже (17%), причем такие эксцессы носят у женщин преимущественно однократный характер, тогда как 4% мужчин сказали, что с ними они происходили многократно. В своеобразную «группу риска» входят молодые люди 25–39 лет и люди среднего возраста — 40–55 лет (25 и 27% соответственно). Пожилые респонденты (20%) и сельские жители (20%) гораздо реже оказываются в конфликте с полицией по сравнению с жителями более крупных населенных пунктов. Чаще всего о таком опыте «разборок» с СПО говорят жители Москвы (30%)[3].

Таблица 6. Возникали ли у вас лично конфликтные ситуации с сотрудниками правоохранительных органов? (распределение ответов по полу, возрасту и населенному пункту)

У респондентов с низким уровнем образования существенно выше процент повторяющихся конфликтов, чем у респондентов из более высоких образовательных групп. Это же наблюдение справедливо для анализа респондентов с разным потребительским статусом. Хотя процент сообщивших о конфликтных ситуациях самый высокий в группе высокодоходных респондентов, они в 2 раза реже попадают в повторяющиеся или многократные конфликтные ситуации с СПО, чем респонденты из низкодоходных групп.

Рисунок 1. При каких обстоятельствах из перечисленного у вас возникали конфликтные ситуации с сотрудниками правоохранительных органов? (доля от опрошенных, имевших конфликтные ситуации с СПО, N = 949)

Каждый третий конфликт гражданина с сотрудниками перерастал в более серьезную ситуацию, в которой сотрудники полиции, ФСБ, СК, ГП и других ведомств применяли насилие или угрожали ее применением.

Рисунок 2. Бывало ли, что к вам лично сотрудниками правоохранительных органов применялось насилие или реальная угроза насилия, которое было, по вашему мнению, незаконным или неоправданно жестоким? Если да, то как часто?
(доля от всех опрошенных, N = 3447)

Рисунок 3. Бывало ли, что к вам лично сотрудниками правоохранительных органов применялось насилие или реальная угроза насилия, которое было, по вашему мнению, незаконным или неоправданно жестоким? Если да, то как часто?
(доля от числа опрошенных, имевших конфликтные ситуации с СПО, N = 949)

Таблица 7. Соотношении частоты конфликтов и угрозы насилия

Рисунок 4. В каких ситуациях из перечисленных ниже к вам применялось насилие или реальная угроза насилия сотрудниками правоохранительных органов?
(доля от всех опрошенных, N = 3447)

Из числа опрошенных, к которым хотя бы раз или больше применялись пытки, 67% составляют мужчины. Чаще всего пытки применяются к респондентам в возрасте 25–39 лет (39%), несколько реже к респондентам в возрасте 40–54 лет (30%), к пожилым и молодым респондентам пытки применяются существенно реже (23 и 8% соответственно) (табл. 8).

Таблица 8. Применялись ли к вам со стороны сотрудников правоохранительных органов пытки?

* Совокупность была выделена путем пересчета, отобраны те респонденты, к которым не менее раза и более применялись пытки.

Среди различных оснований для пыток лидирует применение «пыток для унижения и запугивания» — на это обстоятельство указали 75% из подвергшихся пыткам (сумма ответов «один или несколько раз» и «часто, многократно»). В половине случаев СПО применяли пытки для получения признательного показания или информации от задержанных (53 и 54% соответственно, сумма ответов). В трети случаев (35%, сумма ответов) задержанных пытали в целях наказания. Единственный положительный момент — судя по распределению ответов, применение таких пыток не носит систематический характер, они редко бывают многократными.

Рисунок 5. В каких из перечисленных ниже ситуациях к вам применялись пытки для получения от вас информации, запугивания, унижения, в целях наказания?
(доля от числа респондентов, к которым применялись пытки, N = 356)

Таблица 9. Применялись ли пытки к третьим лицам (вашим родственникам, друзьям, коллегам) с целью воздействия на вас, для наказания, получения признаний и иных сведений от вас, принуждения, запугивания вас? (%)

Таблица 10. Чувствуете ли вы себя под защитой закона? (в % по столбцу)

Таблица 11. Как вы думаете, если вы станете жертвой произвола, например полиции, защитят ли вас суд, прокуратура, следственный комитет? (%%)

Таблица 12. Что из перечисленного ниже вы считаете пытками в вашем понимании»
(ответы ранжированы по первому столбцу)

Таблица 13. Где, по вашему мнению, пытки распространены больше всего?
(ответы ранжированы по первому столбцу)

Таблица 14. Какое из следующих суждений наиболее точно отражает ваше мнение о допустимости пыток?

Примерно три пятых опрошенных во всех группах считают пытки недопустимыми ни при каких обстоятельствах. Мнения во всех основных социально-демографических группах весьма согласованны. Полным неприятием пыток отличаются москвичи (64%) и жители средних городов (65%), в особенности наиболее обеспеченные жители средних городов (69% этой группы).

Около трети опрошенных все же считают пытки допустимыми. 18% опрошенных полагают, что их можно разрешить в каких-то экстремальных ситуациях, когда признание или сведения, полученные с использованием пыток, могут спаси невинных людей. Примерно каждый десятый считает, что пытки подозреваемых допустимы в случае тяжких насильственных преступлений (это мнение чуть сильнее выражено среди низкообразованных, бедных, жителей сел).

Подготовил Л.Д.Гудков

Это сокращенная версия отчета, его полная версия доступна по ссылке.

[1] Российская судебная система в мнениях общества // Вестник общественного мнения. 2010. № 4. (106). С. 7–43; Мониторинг отношения российского населения к судебной реформе и судебной системе // Вестник общественного мнения. 2014. № 3-4. С. 13–69.

[2] Это сумма тех респондентов, кто при ответе на вопрос: «Возникали ли у вас лично конфликтные ситуации с сотрудниками правоохранительных органов?», — выбрали ответы «один или несколько раз» и «часто, многократно».

[3] Сумма ответов «один или несколько раз» и «часто, многократно», табл. 6. Более высокий процент ответов среди москвичей о случаях конфликтов с СПО говорит о том, что в этой группе предположительно больше продвинутых людей, знающих свои права и готовых их отстаивать, что может быть оценено респондентом как конфликт.

АНО “Левада-Центр” принудительно внесена в реестр некоммерческих организаций, выполняющих функции иностранного агента. Заявление директора Левада-Центра, не согласного с данным решением, см. здесь.