Соцопросы обнаруживают стойкое неприятие россиянами пенсионной реформы. Трудно припомнить другое решение власти, которое вызывало столь единодушное неодобрение. Однако фокус-группы «Левады-центра» с противниками реформ (как с представителями среднего класса, так и с людьми победнее, привыкшими полагаться на государство и для кого даже нынешняя небольшая пенсия – серьезная прибавка к семейному бюджету) показали более сложную картину общественного мнения. Неожиданно для исследователей в каждой из групп было заметное количество людей, которые не только выражали возмущение, беспокойство или страх, но и заявляли, что теперь придется учиться самостоятельности. «Нас бросили в воду – надо плыть», – говорили они.
В целом пенсионную реформу не поддерживает до 90% населения. Готовы принять ее в нынешнем виде менее 10%. Число потенциальных сторонников реформы могло быть раза в два выше (от пятой части до четверти населения), но многие из них, поддерживая саму идею, недовольны предложенным воплощением идеи на практике.
Многие посчитали себя обманутыми, потому что в ходе президентских выборов людям обещали увеличить социальные выплаты, а в итоге поднимают пенсионный возраст. На фоне поддержки крупного бизнеса, мегапроектов, высоких зарплат чиновников и постоянных коррупционных скандалов пенсионная реформа кажется людям попыткой решить проблемы бюджета исключительно за счет простых людей. Респонденты не согласны с тем, что правительство, бюрократия и олигархи не готовы нести свою часть нагрузки.
Люди боятся социальных последствий реформы: боятся не дожить до пенсии или дожить, но больными и немощными, боятся потерять работу в преклонном возрасте и остаться и без зарплаты, и без пенсии, боятся общего снижения уровня жизни (ведь пенсия – это не только денежные выплаты, но и бесплатный проезд, льготы ЖКХ, скидки на товары первой необходимости), боятся, что не хватит сил адаптироваться к новой реальности.
В последние четверть века любая масштабная реформа в России обычно воспринималась негативно. В представлении большинства смысл и последствия таких реформ сводятся лишь к тому, чтобы собрать деньги с населения. При этом за последний год в ходе неоднократных обсуждений на группах возможности перемен в России у меня не раз складывалось впечатление: люди понимают, что перемены неизбежны, – но любая реформа обязательно потребует жертв от каждого.
Многим хотелось бы, чтобы эти жертвы понес кто-то другой: те же олигархи, коррупционеры или бюрократы. Но опыт подсказывал им, что в итоге все равно за все заплатят обычные люди (так и получается). Поэтому, повторяли респонденты, если серьезную реформу можно отложить до завтра, то лучше ее отложить и немного пожить в свое удовольствие. «Мы уже натерпелись», «хватит ставить эксперименты над людьми», «дайте нам передохнуть», говорили они. И вплоть до последнего времени власти подыгрывали населению, убаюкивали его патерналистской риторикой, обещаниями позаботиться о людях, лишь бы те поменьше проявляли самостоятельность.
И вот с объявлением о повышении пенсионного возраста то самое «завтра», которого боялись и которое пытались оттянуть, наконец наступило. Большинство россиян это событие застало врасплох, стало полной неожиданностью. Слова о повышении пенсионного возраста подействовали как холодный душ: люди словно проснулись и теперь судорожно решают, что делать дальше. Появилось ощущение, что жизнь уже не будет такой, как прежде, и всем придется измениться.
Отмены реформы не ждут, но большинство все же надеется на ее корректировку. Даже символические уступки общественному мнению могли бы продемонстрировать, что власть слышит тревогу людей, что ей «не плевать» на их проблемы. Так людям чисто психологически было проще принять грядущие изменения. Если уж реформа неизбежна, то люди рассчитывают, что государство поможет гражданам адаптироваться к ситуации. Звучавший на группах запрос – не о тотальной опеке, но о содействии людям в реализации их права на труд и здоровье. Поддержки ждут в отношении самых уязвимых социальных групп, многие готовы позаботиться о себе сами, если к тому будут условия.
Участники групповых дискуссий говорили, что после объявления пенсионной реформы решили срочно заняться своим здоровьем: «хотим работать, но позволит ли здоровье?» и поэтому «нужен ремонт!». Ведь задача не только в том, чтобы дожить до новой пенсии, но дожить здоровым, полноценным человеком. Теперь, говорили люди, придется заняться спортом, пройти обследование, начать следить за собой. Получается, что увеличение пенсионного возраста заставляет по-новому посмотреть на заботу о своем здоровье.
Перемены требуются и в сфере трудоустройства. По общему мнению, в нашей стране пожилые работники никому не нужны, работодатели пытаются избавиться от них при любой возможности: «Работать хотим, но кто же нам даст?» Наиболее продвинутые респонденты при этом замечали, что только административных мер недостаточно, нужно менять отношение всего общества к труду пожилых людей. Те, кто бывал за границей, подчеркивали, что двигаться следует в сторону Запада, где в отличие от России в сфере обслуживания работает много людей старшего возраста, например стюардессами или продавцами (Запад хоть и строит козни России, но люди, по общему убеждению, живут там лучше нашего). Кроме того, есть понимание, что для продолжения работы пожилому человеку придется переучиваться, осваивать новые навыки. И к этому, по крайней мере на словах, многие готовы.
Еще одна сфера, в которой люди готовы действовать более самостоятельно, – личные сбережения. Главным сдерживающим фактором остается стойкое убеждение, что государство все время меняет правила игры (будь то заморозка накопительной части пенсий или потеря сбережений в начале девяностых) и что «государство тебя все равно обманет». Поэтому наилучшим средством страховки на будущее для респондентов кажутся дети (которые будут кормить в старости) или же покупка недвижимости (которую могут себе позволить немногие). К разного рода вкладам и финансовым инструментам большинство относится подозрительно. Некоторые к тому же откровенно заявляют о недостатке финансовой грамотности. Но и в этом вопросе пенсионная реформа может стать толчком к переменам в сторону большей инициативы. Как говорили люди на группах, сама жизнь заставляет нас думать о себе, вкладывать в себя, учиться инвестировать (знать бы во что), становиться самостоятельными.
Реакция общества на пенсионную реформу обнаружила одновременно как готовность учиться самостоятельности, так и неподготовленность к этому большинства людей. Иначе и поддержка перемен была бы гораздо больше: опросы показывают, что сторонников реформы больше именно среди тех, кто чувствует уверенность в завтрашнем дне, меньше зависит от государства, верит в свои силы.
Насколько хватит народного модернизационного запала – с одной стороны, и захочет ли власть поддержать стремление россиян к большей самостоятельности или же будет этому препятствовать – с другой, сказать сложно. В политическом смысле для власти предпочтительным является безынициативный, во всем зависимый от государства обыватель: он задает меньше вопросов, им легче управлять. Но политическая целесообразность все чаще входит в противоречие с экономической: на продолжение патерналистской политики у государства просто нет денег.
Чтобы и дальше сводить бюджет, российскому государству все острее требуется не пассивный обыватель, а самостоятельный гражданин, который сам заботится о своем здоровье, регулярно проходит медосмотр, вовремя думает о переквалификации, копит себе на старость. Принято считать, что рядовой российский обыватель на это никогда не пойдет. Однако реакция населения на пенсионную реформу неожиданно обнаружила в россиянах больший потенциал к самостоятельности и работе над собой, чем можно было бы ожидать. Поддержка на государственном уровне тех, кто хочет и готов меняться, могла бы поколебать доминирующую в обществе установку на то, что в нашей стране перемены бывают только к худшему. В дальнейшем люди, для которых реформа становится толчком к тому, чтобы взять жизнь в свои руки, могли бы стать базой поддержки будущих преобразований.