Число россиян, считающих, что русские — великий народ, имеющий особое значение в мировой истории, выросло начиная с 1992 года до максимума — в пять раз. До минимума упало число тех, кто видит в русских такой же народ, как и другие. Почти в 2,5 раза за 18 лет увеличилось количество уверенных в том, что Россия — великая держава. Таковы данные опроса, проведенного в ноябре специалистами Левада-центра. Респондентами стали 1600 человек в возрасте 18 лет и старше в 137 населенных пунктах 48 регионов России.
«По данным опроса, который проводил Левада-центр в ноябре этого года, мы видим, что доля россиян, считающих, что русские — великий народ, который имеет особое значение в мировой истории, достигла максимума, и в настоящее время составляет почти две трети опрошенных, 64%», — рассказала RFI социолог Левада-центра Карина Пипия.
При этом, если мы смотрим на структуру этой гордости, на структуру идентичности в более широком смысле, когда мы пытаемся понять, какие позиции и параметры связаны с этой национальной консолидацией, то мы увидим, что, как правило, это история, наше прошлое, которое вызывает гордость. Потом там идет территориальная локальная идентичность, малая родина, где человек родился.
В общем-то, не скажешь, что эта иерархия меняется, но есть и пункты, которые стали менее значимыми. Если мы посмотрим на изменения за год, то значимость такой позиции, как «государство, в котором я живу», несколько снизилась. Год назад так отвечали 26%, теперь только 17%. Это может рассматриваться как некоторая гражданская пассивность, которая отмечается в данных Левада-центра, когда мы видим, что большая часть россиян не считает, что она может влиять на то, что происходит в стране, в городе. Круг ответственности ограничен только семьей, не распространяется на государство. Низкая готовность принимать участие в благотворительности, идти на выборы.
По мнению политтехнолога Аббаса Галлямова, тоталитарные и авторитарные общества не могут существовать без идеи о своем превосходстве.
Аббас Галлямов: Это один из базовых архетипов, свойственных российскому общественному сознанию на протяжении нескольких сот лет. Мы в этом смысле не уникальны. Мыслями об особой миссии не живут, в основном, страны демократические, с высоким уровнем жизни. Они не очень склонны консолидироваться вокруг властей, люди живут полноценными частными жизнями, поэтому, за редкими исключениями, не фантазируют о том, что несут свет знаний и просвещение всему человечеству. А общества авторитарные и тоталитарные без этого жить не могут, потому что для того, чтобы правителю консолидировать людей вокруг себя, чтобы они перестали спрашивать, с какой стати ты нами правишь, подавляя оппозицию и так далее, нужна какая-то сверхзадача, ощущение какой-то миссии.
В этом смысле в истории достаточно много примеров. Можно взять такие банальные, как Третий рейх, можно — более экзотические варианты, с идеологией негритюда, в соответствии с которой черные африканцы являются носителями высокой миссии, именно они спасут человечество от того декаданса, развала и разложения, которые несет миру Европа. А африканцы тоже большей частью живут в странах авторитарных, да и сама их родоплеменная структура общественная тоже исторически была не слишком демократической. В этом смысле россияне, испокон веков живущие под властью авторитарных правителей, тоже являются носителями тех же самых ценностей, той же идеологии, что и другие народы.
В последнее время это все усиливается в связи с той консолидацией, которую мы наблюдали после присоединения Крыма, потому что есть ощущение победы — мы победили весь мир. В ситуации, когда есть такое ощущение, все электоральное болото обычно присоединяется к победителю. Точно так же, когда режим потерпит поражение, и в моду войдут, как это было в конце 80-х, антиавторитарные, демократические тенденции, большинство опять к ним присоединится.
RFI: Странно, что в годы расцвета российской экономики, в середине нулевых, число тех, кто считал Россию великой державой, было меньше, чем сейчас, в 2–3 раза. Разве экономическая мощь государства, благополучие граждан не влияют на это самоощущение?
Я считаю, что корреляция очень небольшая. Как раз жители самых благополучных стран с самыми высокоразвитыми экономиками не считают свои страны великими и не слишком по этому поводу заморачиваются. И наоборот — жители стран бедных, озабоченные некими мессианскими идеями, считают свои страны великими. Ощущение этого мессианства исполняет функцию, объясняющую людям, почему мы так плохо живем. Потому что мы духовные, не озабоченные материальными ценностями и несем свет духовности всему миру. Дело не только в том, что эта идеология транслируется сверху. Дело в том, чтобы эта идеология отвечала национальным архетипам. Чтобы в голове человека, услышавшего эти заклинания, что-то замкнуло, вспомнились фразы, которые он слышал на школьных уроках истории, читал в детстве в каких-то книжках, тогда у него склеится это в голове, и пропаганда сработает.
Если государство все свои силы бросит на пропаганду того, что не имеет архетипической базы, то ничего не произойдет, будет отторжение. Вспомните, как те самые государственные СМИ в 90-е годы пытались пропагандировать либеральные ценности. Что, они сильно преуспели? Нет. Те же самые журналисты, которые в свое время говорили о ценности свободы слова, и никто им не верил, сейчас говорят о глубокой духовности и противостоянии с Западом, и им все верят. Та идеология, которую они сейчас продвигают, продвигается легко, потому что она соответствует национальным архетипам. В этом смысле то, что они делают, это популизм, они потакают низменным чувствам людей.
С другой стороны, согласно тем же опросам Левада-центра, в апреле 1992-го только 13% считали русских великим народом с особым мировым значением, а 80% были уверены, что они такие же, как и все остальные…
Был момент. 1992-й, может быть, 93-й — народ еще держался. Перед думскими выборами 95 года уже сформировалось ощущение, что демократию к черту, нужна сильная рука. Да, кстати, на выборах 1993-го, когда народ массово проголосовал за Жириновского. Помните, он выиграл думские выборы, больше 20% набрал? Когда Карякин сказал: «Россия, ты сдурела!» Вот уже тогда откат начался.
В том же опросе Левада-центра мы видим, что весьма значительно снизилась роль государства в списке причин для гордости — с 26% в прошлом году до 17% в текущем…
Похоже, люди подустали от этого официоза, и у них патриотизм ассоциируется с чем-то неофициозным. Это первый показатель того, что, возможно, начинается откат, то есть люди устали от звона фанфар, от трубных звуков, это же до бесконечности терпеть нельзя!
Главная особенность общественного мнения в том, что оно никогда не бывает в статике, и, в соответствии с гегелевской диалектикой, в тот момент, когда тезис достиг максимума, зарождается антитезис, тенденция ровно противоположная. Похоже, что после Крыма люди еще несколько лет были воодушевлены, но постепенно начинается разочарование.
Когда я проводил фокус-группы в регионах по широкому спектру политических вопросов, уже была отчетливо заметна усталость от всего этого официального дискурса, по сравнению с тем, что было летом 2014 и 2015 годов. Летом 2016 года люди говорили то же самое, ругали Америку, украинцев, обсуждали, какие у нас замечательные армия и правительство, но эмоции от всего этого исчезли. А вот этим летом, например, люди вообще не хотят об этом говорить. Они говорят: «Да, да, все правильно, согласны, а давайте лучше поговорим о том, почему мы так плохо живем. Почему у нас здравоохранение деградирует, к врачу почему невозможно записаться, почему пенсии не повышаются, а цены растут?» Люди в свою частную жизнь уходят. То, что вы мне сейчас сказали, это уже на количественном уровне подтверждает то, что хорошо заметно, когда ты делаешь качественные исследования фокус-группы.
Еще один свежий опрос Левада-центра говорит о том, с чем связаны опасения россиян в преддверии 2018 года.
Карина Пипия: По данным традиционного декабрьского опроса, когда в конце года Левада-центр спрашивает о возможных, в первую очередь негативных ожиданиях относительно наступающего года, мы видим, что первое место занимают страхи, связанные с коррупционными скандалами, отставками на высшем уровне власти, учитывая нынешний контекст — дело Улюкаева, совсем недавно — дело Васильевой. Тема коррупции опять стала интересовать население.
Что еще вызывает тревогу и негативные ожидания? Это экономический кризис. Мы видим, что каждый второй россиянин считает, что в новом году он опять возможен. Если смотреть на другие данные Левада-центра, то примерно такое же количество отмечает, что экономический кризис уже есть, и непонятно, когда пройдет.
Если говорить о том, чего россияне не ожидают в наступающем году, то это сфера политической стабильности, устойчивости. Видно, что россияне в меньшей степени ожидают государственного переворота, военного конфликта в России, при участии России, в какой-то из соседних стран или с США. Хотя в посткрымский период эти настроения чуть поднялись, сейчас мы видим, что это постепенно выравнивается, корреспондируется снижение интереса к этой сфере.