По данным последнего опроса общественного мнения, проведенного «Левада-центром», доверие к телевидению снизилось до 41%. Это на 10 пунктов ниже, чем два года назад, и на 38 пунктов ниже, чем в 2009 году. Впервые снижение мы зафиксировали как результат общей усталости от однообразия общественной жизни, несменяемости власти, снижения темпов роста качества жизни. К началу третьего президентского срока Владимира Путина в обществе появилась прослойка образованных молодых горожан, считавших аппетиты властной элиты чрезмерными, а публичную сферу стерилизованной, в которой не находилось места для самостоятельного гражданского действия. Эти люди могли задать принципиально иную модель получения новостей и сформировать критичное отношение к отбору информации из медиасреды. Однако этого не случилось. Или случилось, но не совсем так.
К началу 2010-х годов виртуальная реальность все сильнее отличалась от наблюдаемой россиянами вокруг. Несмотря на транслируемые в новостях истории заботы государственных деятелей о простом народе, сложилось представление, что власть опирается, прежде всего, на приближенных олигархов, чиновников и силовые структуры. Показатель доверия президенту, начав снижаться с 2008 года, в 2011–2013 годах был около 65%. То есть опустился до того уровня, который был у Путина в начале его президентской карьеры. Оптимистичные настроения среди россиян перестали расти, как не повышалось и удовлетворение собственной жизнью. Оба эти показателя резко подскочили к выборам президента, но тем быстрее они снизились, когда стало ясно, что обещания политиков, живущих в телевизоре, не обернутся в реальные изменения. На этом фоне доверие к традиционным каналам получения информации — федеральным телеканалам — неизбежно снижалось. Первые митинги 2011 года были проигнорированы федеральными СМИ, освещение последовавших протестов было одновременно крайне ангажированным. Антипатия создателей программ была очевидна зрителям, как многим была очевидна и истинная причина этих протестов. Этот страх власти должен был хорошо считываться россиянами и лишь усиливал неприятие власти, которая перестала давать обществу ощущение роста, усиления страны.
Доля пользователей Интернета росла все последние годы, однако к 2013–2014 годам рост замедлился, когда возможности «экстенсивного» расширения аудитория были исчерпаны. То есть Интернет стал физически доступен, но оказался неспособен хотя бы немного вытеснить телевизор из структуры новостных источников россиян. По последним данным, чаще всего россияне узнают новости из телевизора (85%), а из интернет-изданий намного реже — 21%, примерно столько же узнают о событиях от друзей и родственников (24%). Из социальных сетей, газет и радио узнают новости 13% россиян. Несмотря на рост аудитории по сравнению с 2009 годом, Интернет оказался дополнением к телевизору не только в процентном измерении времени его использования, но и по составу содержащейся информации. Известно, что наиболее посещаемые новостные ресурсы (Новости Mail.ru, Яндекс.Новости и Lenta.ru) оказались в руках окологосударственных менеджеров, и контент этих сайтов стал неизбежно повторять информационную повестку трех главных телеканалов. Однако если для смелых, независимых СМИ получить доступ к телеэфиру практически невозможно, о чем говорит пример «Дождя», то почему независимые сайты не могут стать популярными? Две трети россиян не используют ни одного информационного источника, свободного от влияния государства. Дело не только в простоте или сложности доступа к информационным ресурсам. Ведь потребителю в Интернете не требуется платить за подписку (ну, или не всегда требуется) или что-то дополнительно настраивать.
Вероятнее всего, причина маргинального положения независимых СМИ в Интернете кроется, во-первых, в их слабой включенности в культуру потребления новостей; во-вторых, в нежелании искать альтернативную информацию, которая неизбежно разрушит базовые мифы, в которых сегодня живут россияне. Просмотр телевизора — определенный ритуал, который зачастую воспроизводится в семьях, где проживают несколько поколений. Мы можем заметить, что количество телезрителей среди самых молодых респондентов в возрасте от 18 до 24 лет меньше, но из-за своей аполитичности они впитывают в себя ту же самую информацию только из среды сверстников или родственников. Как и любой другой ритуал, телесмотрение позволяет упорядочить образ жизни и создать какую-то иллюзию стабильности. Ежедневные новости нужны, конечно, не для информирования, а для того чтобы убедиться в росте геополитического влияния страны и непоколебимости внутреннего распорядка жизни. В условиях тотальной неуверенности в будущем телевизор является магическим средством доступа в мир, где принимаются решения, по каким правилам мы будем жить сегодня. Но в любой момент ситуация может меняться, поэтому людям приходится смотреть новости уже несколько раз в день. Поддержание целостности картины мира становится все более существенной функцией телевидения, когда стабильность существования оказывается под угрозой. Собственно, телевидение и создает необходимость самого себя. Мы видели, как актуализировали роль новостных программ события в Украине двухлетней давности, затем вокруг телевизора стал сплачивать сирийский конфликт. Задача новостных программ окончательно свелась к тому, чтобы подчеркивать сложность стоящих перед страной трудностей и противопоставлять им непоколебимую решительность политической элиты.
Но все же новостная насыщенность в связи с украинскими событиями не добавила доверия к телевидению в 2014 году, а за последний год оно даже снизилось. Из наших групповых дискуссий с россиянами мы знаем, что респонденты довольно скептичны в отношении честности и независимости СМИ. Телевизор не стесняются называть «зомбоящиком», а мнение о том, что он промывает мозги, популярно даже среди горячих сторонников политики государства. Нам говорят, что с помощью телевизора нас всех хотят заставить думать одинаково, и вообще, он источник негативной информации. Но при этом добавляют, что иначе и быть не может: «средства массовой информации всегда будут кому-то подконтрольны». Если настоящая, правдивая информация и есть где-то, то она похоронена внутри того, что россияне называют «информационной помойкой», и докопаться до нее практически немыслимо — проще смириться с тем, что «нами манипулируют». Более того, осознание и смирение с лживостью СМИ как бы выводит нас из активных участников подобной игры. В роли «стороннего участника» проще заниматься морализаторством и критикой происходящих событий. В глазах граждан моральный релятивизм обращается в единственную приемлемую точку зрения на жизнь, а гражданская пассивность — в единственную достойную стратегию поведения. Посему неудивителен тот факт, что, несмотря на ключевую роль государственных СМИ как средства доступа россиян к информации о стране и мире, мы видим рост недоверия в отношении любой предлагаемой информации.