Лишь 27% граждан считают, что России следует обращать внимание на критику со стороны Запада, хотя восемь лет назад таких было 46%, следует из опроса «Левада-центра» (см. график). 43% не желающих слушать критику респондентов полагают, что на Западе вообще недоброжелательно относятся к России, 40% уверены, что Запад стремится ослабить Россию как конкурента. В том, что Запад ведет в отношении России враждебную политику, в той или иной степени уверены 87% опрошенных. 46% из них объясняют это тем, что Запад хочет прибрать к рукам наши природные богатства, 43% полагают, что Запад просто боится России.
Крымская история привела к консолидации: люди понимают, что нарушено международное право, но не хотят это принимать, поясняет директор «Левада-центра» Лев Гудков: «Играют роль остатки советского сознания и модель осажденной крепости: работает тоска по утраченному статусу великой державы, и пропаганда играет на этих настроениях». Особенно невосприимчивы к критике чиновники и люди старшего возраста, молодые больше склонны прислушиваться, но «партия холодильника» должна скоро осознать проблемы и поменять точку зрения, говорит социолог.
По мнению 47% респондентов, в новых условиях Москва должна ориентироваться на укрепление отношений с Китаем, и лишь 12% хотят развивать связи со странами СНГ. «В сознании россиян возникают затруднения, потому что идея Таможенного союза уже не кажется людям такой удачной, как раньше: задано негативное отношение к Украине, Белоруссия ведет себя не так, как нам хотелось бы», — объясняет Гудков. Сейчас Китай подается как противовес Западу, и если раньше мы фиксировали, что люди боялись его и понимали, что в дальнейшем экономики стран будут несоизмеримы (особенно такие настроения фиксировались у чиновников), то сейчас конъюнктура изменилась, говорит социолог.
Если у нас такой мощный враг, то мы и сами мощная страна, это повышает самооценку, резюмирует политолог Алексей Макаркин: «Грузия и балтийские страны не воодушевляют так, как США. До недавнего времени люди не ощущали последствий санкций и думали, что “враг” ничего не может сделать: он вроде есть, но не катастрофичен»
