Мы опросили 1600 человек из 46 регионов России, чтобы выяснить, как люди относятся к освещению украинских событий в медиа. Более 80% опрошенных черпают информацию только из федеральных СМИ и отрицают пропагандистский характер новостей. Более того, они уверены, что Россия стала жертвой информационной войны, развязанной Украиной, США и другими странами Запада.
Доверие людей к власти и федеральным СМИ может подорвать только одно: ухудшение повседневной жизни, ощущение, что у них отбирают привычное. Сегодня поддержка власти носит виртуальный, символический характер, люди не чувствуют себя ответственными за это. Когда им придется платить за поддержку, возникнет сомнение, раздражение, которое со временем перенесется на источник пропаганды.
В марте большинство опрашиваемых было уверено, что присоединение Крыма и поддержка сепаратистов на Донбассе не вызывает значительного раздражения украинцев. Но уже в августе-октябре картина сменилась на полностью противоположную. Нельзя сказать, что люди не понимают происходящего в Украине. У них есть смутные ощущения, что там действуют российские войска и что идет сильнейшая антиукраинская пропаганда. Социологи могут об этом судить по представлениям россиян о том, какие чувства вызывают у украинцев действия России. Они уверены, что чувства эти однозначно негативные: ненависть, неприятие. Первоначально опрашиваемые предполагали, что ненависть украинцев касается только руководства нашей страны, но от месяца к месяцу в них укреплялось мнение, что обида и ненависть украинцев к русским распространяется все шире и шире, и связано это с агрессивными действиями самой России. Сознание нечистой совести достаточно широко распространено. Люди догадываются, как их оценивают и воспринимают.
И начали действовать защитные механизмы, которые хорошо описаны психологами — чтобы снять с себя ответственность, люди стали воспринимать себя жертвами обстоятельств, чужого воздействия, агрессивной пропаганды украинцев, американцев. Это, конечно, нелепо и смешно, но этот принцип защиты — «я дал сдачу» — работает хорошо, разгружая нечистую совесть и побуждая поддерживать свою власть. Поддерживать, понимая всю сомнительность этой политики, нарушение суверенитета другой стороны. Это присутствует в массовом сознании, но одновременно действуют разгрузочные механихмы: «Да, вообще-то это нехорошо, но при данных обстоятельствах допустимо».
Важно, что в российском обществе нет моральных и интеллектуальных авторитетов, то есть фигур и групп, которые могли бы задавать тон. Власть играет на этом, она навязывает массовый цинизм и представление о справедливости цинизма, тиражируя картину геополитической схватки хищников — победит тот, кто сильнее. Можно ли рассматривать Путина как морального авторитета? Он, безусловно, воспринимается как сильный политик, но не как моральный авторитет. Его статус довольно сомнителен — люди понимают, что он — персонификация или лидер крайне коррумпированной государственной системы, защищающей свои частные эгоистические интересы. Понимают, в общем, что он не белый и пушистый.
Да, рейтинг Путина достиг максимальных значений, но отношение, к нему сравнимо с тем, что Мандельштам писал о Катаеве: «В нем есть настоящий бандитский шик». Люди чувствуют в нем силу хулигана, силу власти. В нашем обществе, в котором не действует закон, а моралисты воспринимаются как ригористы, резонеры, мораль выглядит смешной, а сила, ловкость и циничное использование насилия являются признаками национального лидера, успешного политика. Этим объясняется популярность Жириновского и некоторых других политических фигур. Их не то чтобы уважают, но признают их силу и статус.
В каких сферах искать моральный авторитет? Он потому и моральный, что не принадлежит никакой сфере. Моральный авторитет подразумевает безусловную уверенность людей в том, что носитель этого авторитета заботится об общем благе и имеет бескорыстный интерес в защите добра и, в общем, всего хорошего. В отношении к политикам, напротив, всегда присутствует мысль об их частной заинтересованности, понимание того, что они защищают собственные интересы и заботятся либо о сохранении власти, либо об обогащении.
Не нужно путать популярность деятелей поп-культуры, эстрадных звезд и персонажей полусвета с моральным авторитетом. К нему, пожалуй, приближается сегодня только Чулпан Хаматова, но ее деятельность непублична и неполитична Ведь за политиком стоит идея общих интересов, следования общей цели. Чулпан Хаматова же уходит от политики, сторонится публичных заявлений и принципиально не высказывается на тему политики, полагая, — и наверное, вполне справедливо — что раз она пользуется поддержкой этой власти, негоже против нее выступать. Ее добрые дела безусловны, но она не вполне воспринимается как публичная авторитетная фигура. Ни Акунина, ни Быкова, ни кого-то из лидеров белоленточников тоже нельзя признать моральными авторитетами, поскольку большая часть народной массы их позицию не разделяет. Их аудитория слишком мала.