О том, почему российское население так легко повелось на военно-патриотическую риторику власти, как черное сделалось белым, а белое черным и как вилял собакой хвост
Патриотическая эйфория, граничащая с массовой истерикой по поводу присоединения Крыма, заставила вспомнить худшие образцы советской фильмографии: и массовые (хотя отчасти и срежиссированные) демонстрации в поддержку решения «мудрого вождя и учителя», и яростное побивание, пока словесное, «национал-предателей» — списки врагов уже есть в интернете, и публичная порка на телевидении — не хватает только собраний на заводах и фабриках: «Мы требуем их к ответу!» У наблюдателей это все вызывает оторопь: как будто и не было этих 23 лет, когда, казалось, должен был сформироваться «постсоветский человек», вырасти поколение, не склонное к массовому психозу. Цифры говорят об обратном.
Все как один
Более 85% россиян, опрошенных в конце марта «Левада-Центром», испытывали эмоциональный подъем и радостные чувства по случаю присоединения Крыма (упоминались «торжество справедливости», «гордость за страну» и т.п.). Одновременно с этим вверх пошли все социальные индексы, включая оценки положения дел в стране, одобрение политики президента, правительства, губернаторов и даже Государственной думы, хотя экономические показатели, и прежде всего потребительские настроения, явно ухудшились. Людей с иным настроем и другими переживаниями (неодобрения, протеста, возмущения, стыда, отчаяния, тревоги) в общей сложности набралось лишь 7% (и столько же и равнодушных). Трудно поверить, что всего три недели массированной телевизионной пропаганды, пускай и беспрецедентной по своей агрессивности и демагогии, могут так радикально изменить характер массовых настроений. Однако сваливать все на сужение поля альтернативных каналов информации и промывание мозгов — это обманывать себя. Убедить людей можно лишь в том, в чем они хотят убеждаться.
Логика власти
Она очевидна: вот уже почти 2 года, с мая 2012-го, когда Путин вернулся в Кремль, авторитарный режим ведет войну с гражданским обществом, которое так громко заявило о себе предшествующей осенью и зимой. События на Украине, сама возможность присоединения ближайшего соседа к ЕС и последовавшие за тем протесты не только ставили крест на главном геополитическом проекте Путина — создании союза диктаторских режимов под эгидой «великой России», но и дали бы пример общественной консолидации тех, кого ситуация в стране категорически уже не устраивала. Причем по самым разным причинам.
Начиная с 2010 года шел (как казалось, необратимый) процесс снижения доверия к власти, утраты ее легитимности (см. график внизу). Вызван он был как минимум двумя причинами: социально-экономическими — застойной бедностью провинции и, это второе, удручающей бесперспективностью для среднего класса, которого фаворитизм и непотизм, несменяемость властной элиты лишали будущего.
Катализатором этих настроений стали непрерывные коррупционные скандалы. В общественном мнении сложилось устойчивое представление о том, что руководство страны озабочено лишь защитой своих корыстных интересов и желанием любой ценой сохранить власть и доходы, а к обычным людям относятся как к расходному материалу. Это подтвердил и январский опрос 2014 года «Левада-Центра»: для российских политиков характерны прежде всего «стремление к власти, не гнушаясь самыми грязными методами» (так полагают 44% опрошенных), алчность, «корыстолюбие» (41%), «неуважение к гражданам» (37%), «пренебрежение к законам» (36%), бесчестность и непорядочность (30%), отсутствие профессионализма и компетентности (23%) и т.п. Реже всего упоминались такие их качества, как «высокая нравственность» (1%), «бескорыстие» (2%) и «соблюдение законов» (2%). Более того, мало-помалу общественное мнение признало, что властные институты, где культивируется личная преданность и лояльность национальному лидеру, превратились в механизмы отрицательного отбора. Лишь 14% опрошенных (январь 2014 года) полагали, что ГД РФ «активно работает, принимая нужные стране законы»; большинство же респондентов (64%) считало, что депутаты ГД занимаются в основном решением своих личных проблем и обслуживанием политического курса Путина. Даже статус Путина в 2012–2013 годах подвергся сильнейшей эрозии. На вопрос: «Причастен ли сам Путин к масштабным махинациям с государственным имуществом и финансами, которые вскрылись в последнее время?» — лишь 13% опрошенных категорически заявили: «нет, никоим образом», однако 48% полагали, что «сам не причастен, но он не мог не знать о них и был вынужден терпеть, поскольку зависит от этих людей», еще 18% респондентов уверены: «он включен в коррупционные схемы и имеет в них «свой интерес» (21% затруднились ответить). К середине 2013 года опросы показывали, что все меньше людей хотели бы голосовать за Путина и склонялись к мысли, что на выборах 2018 года ему на смену должен прийти свежий человек, более того, хорошо бы с другой программой, представитель другого политического лагеря.