Станет ли Михаил Ходорковский главным эмигрантом? Может, и да, думают россияне. Станет ли он главным оппозиционером? Может, и нет, думают они.
Кем он будет, пока не ясно. А кем он был в глазах публики, известно, это показывали репрезентативные опросы «Левада-центра» (выборка — 1600 человек). Его считали главным политзаключенным. В нынешнем обиходе слова «политический заключенный», «политическое дело» означают: посадили не за то, в чем виноват. Политикой десятилетия стало описанное еще Оруэллом двоесловие, когда публичная ложь в СМИ выдается за истину. Но существенное отличие от оруэлловской версии состоит в том, что никого не заставляют верить в эту лжеистину. Мы в отличие от советских людей должны с самого начала знать, что нас обманывают — в суде, на выборах, в речах и проч., но вести себя так, как будто мы верим (недаром, тоскуя по советским временам, говорят с укором нынешним: «Тогда все верили»). Вера, иллюзия — лишнее, в этом одно из главных политических открытий режима. Людьми, лишенными иллюзий насчет мотивов власти, оказывается, легче управлять (поощряемое ныне распространение веры в Бога к описываемому механизму отношения не имеет).
Многим сердобольным респондентам было жаль Ходорковского. Но кроме его дела были во множестве другие примеры «политического»: соседним странам выставляли претензии по поводу качества привозимых от них продуктов, потом претензии снимали. Цену на газ им то поднимали, то опускали. И мы спокойно принимали это, называя такое решение «политическим». Выросло поколение, для которого такой цинизм — этическая норма. Вот кого жаль.
Многие сочувствуют тем, кого взяли, как сказано, за участие в массовых беспорядках. Этих узников россияне тоже числят «политическими», т. е. сидящими не за то. Но как надо сочувствовать обществу, которое согласилось, что можно называть происходившее там «массовыми беспорядками», а то, что творилось националистами на Манежной или в Бирюлеве, — не называть.
Не по вине посадили, не по оправданию выпустили. Значит, у власти был свой интерес, думают люди. Лишенный иллюзий обыватель не верит, когда приводят высокие мотивы политических действий, например гуманитарные («болезнь матери»). И власть знает, что он не верит. Так образуется их прочное согласие, это чудо путинской эпохи. Сговор власти и обывателей против кого? Против тех враждебных нам сил, ради которых приходится изображать правосудие, делать вид, что нас заботит судьба отданных в Америку сирот, и т. д. Эти враждебные силы не только за кордоном. Они здесь, они среди нас. Хуже того, они в нас. Они достают и треплют нервы, нашептывая: а ведь живем именно что по лжи. Ведь когда-нибудь ответить придется…
К счастью многих, от этих неприятных ощущений есть лекарство. Стоит заставить недругов нам уступить или поклониться — как рукой снимает. Особенно хорошо действуют международные спортивные мероприятия и гуманитарные акции.