Как известно, убеждения людей формируются в разговорах, которые они ведут между собой. При этом сами разговоры делятся на две условные категории. Первая – conversations, это разговоры частного характера, в которых люди сравнивают свой личный опыт, обосновывают свои чувства и заново их интерпретируют. Вторая – speeches, это публичные выступления и организованные дискуссии в группах, где используются различные техники интерпретации.

Нормальная ситуация – когда speeches являются отражением и выражением conversations. То есть, когда люди публично выражают то, о чем они говорят сами между собой. Иногда складывается противоречие: conversations накалены и критичны, а speeches спокойны и благостны. Как правило, это происходит в ситуации вялого и загнивающего авторитаризма, или (что тоже бывает) вялой и умирающей демократии.

В России сегодня наблюдается еще более парадоксальное противоречие. Speeches накалены: оппозиция обвиняет и бушует, властная пропаганда клеймит. На этом фоне conversations все дальше уходят от политики и от острой полемики на актуальные темы. Публичный накал страстей уже не задевает людей, и борьба политического класса внутри себя интересует их все меньше.

Уже довольно давно эта политическая тенденция проявилась в ответах большей части граждан об их возможном поведении в случае, если в их городах и районах пройдут митинги протеста. Большинство опрошенных социологами респондентов отвечали, что они не выйдут на улицы ни против власти, ни в ее поддержку. Судя по данным Левада-центра, сейчас эта тенденция проявляется и в их ответах на вопросы о том, разговоры на какие темы они отмечают вокруг себя.

Люди стараются уйти от проблем, чтобы окунуться в мир иллюзий

Вообще стоит отметить, что россияне становятся пассивнее в общении: если в 1998 году стремились стать центром внимания 24 % граждан и 62 % старались не привлекать к себе особого внимания, то сегодня первых стало чуть ли не на треть меньше – 18 %, а вторых – гораздо больше – 72 %. В бытовых разговорах люди предпочитают больше слушать и меньше высказываться.

Кто-то может попытаться объяснить это «страхом политических репрессий». Однако следующие данные говорят о другом: 53 % опрошенных полагает, что должны быть запрещены книги и фильмы, которые оскорбляют нравственность, 26 % считает, что должно быть запрещено их распространение и только 18 % выступают за полную свободу слова. Видимо, все же есть основания говорить о том, что людям в политике надоели слова, они хотят чего-то другого. И в тех же самых conversations они сами не хотят говорить о политике.

Левада-центр в одном из недавних опросов предложил своим респондентам определиться среди четырнадцати предположительных тем, о которых можно вести разговоры с друзьями и знакомыми. Оказалось, что реже стали говорить о ценах: если в 1992 году эта тема была главной для 92 % опрошенных, а в 1998-м для 40 %, то в 2013-м она интересует лишь 37 % граждан. Реже стали говорить о прошедших годах: 22 % –в 1998-м и 16 % – в 2013-м, много реже – о политике (25 % и 16 % соответственно).

Чаще теперь говорят о детях (34 % – в 1998-м и 37 % – в 2013-м), о своей работе (24 % и 27 %), о мужчинах или женщинах (17 % и 23 %), об автомобилях и другой технике, об одежде, моде, косметике (10 % и 15 % соответственно). Несколько меньше – о домашнем хозяйстве (28 % и 26 %), о последних событиях в городе или районе (20 % и 18 %), о болезнях (15 % и 13 %), о снах и предчувствиях (6 % и 4 %). И почти совсем не говорят о книгах, о театре, о музыке, о культуре вообще.

Не интересна политика, не интересна экономика, не интересна культура. Интерес к машине заменяет интерес к книге, интерес к электронным гаджетам – интерес к музыке, интерес к косметике – интерес к театру. То есть, люди стараются избежать разговоров очем-либо содержательном, серьезном. Общение, как процесс обмена мнениями, заменяется имитацией общения, разговором о том, что не требует углубления и погружения в тему.

По большому счету, это означает либо то, что люди просто не готовы задумываться о чем-либо значимом, либо то, что они начинают задумываться, но пока сами себе боятся признаться и в том, что не задумываться вообще у них не получается, и в том, к каким мыслям они начинают приходить. Интересно, что в этих conversations как раз не происходит того, что по определению в них должно происходить: сравнения личного опыта, обоснования своих чувств и их переинтерпретации. Возникает своего рода новый эскапизм – в своем общении люди стараются уйти от повседневных проблем, чтобы примиренчески окунуться в мир иллюзий.

Только 41% граждан считает, что дела в стране идут в правильном направлении

В традиционной трактовке к слову «примиренческое» принято было добавлять слово «индивидуалистическое» – сам по себе этот термин напоминает о времени борьбы «коллективизма и индивидуализма». Но суть примерно такова и есть: уход от значимых тем обсуждения означает уход от поиска групповой идентификации, от попытки интегрировать и сопоставить свои взгляды, от настроя на какое либо совместное действие.

И это отношение возникает не на пустом месте, оно совершенно обоснованно. Ведь в современном российском обществе оказались дискредитированы как совместное обсуждение серьезных проблем, так и организованное групповое действие. Первое дискредитировано своего рода постмодернистским «утапливанием» любого содержательного определения в игре словами и отказе от сопоставления точек зрения благодаря известным формулам – «каждый имеет право на свое мнение» или «у каждого может быть своя точка зрения». Второе – отсутствием навыка более-менее сложного скоординированного совместного действия. Даже сойдясь во мнениях о совместных целях, люди тут же раскалываются по вопросу о необходимых средствах для достижения этих целей.

Однако если люди хотят уйти от проблем, это не значит, что проблем нет. Как показывают исследования, только 41 % граждан России считает, что дела в стране идут в правильном направлении, и лишь 10 % полагают, что современная жизнь дала им что-толучшее, что было прежде. Меньше трети опрошенных полагают, что все не так уж плохо и можно жить.

То есть, людям не нравится сегодняшняя жизнь, но друг с другом они предпочитают это не обсуждать. Одним, возможно, не хочется выглядеть неудачниками – они думают, что у остальных все хорошо. Другие считают, что им не могут сказать ничего такого, чего они не знают сами. А третьи просто не видят, чем им могли бы помочь эти разговоры. Но всех этих людей объединяет одно: ни властным политикам, ни власть обличающим они уже не верят.