Е. БУНТМАН – У нас на телефонной связи сейчас Денис Волков, социолог Левада-центра. Добрый день.
Д. ВОЛКОВ — Добрый день.
Е. БУНТМАН – Если в двух словах, можно назвать феноменом социальные сети сейчас в России? Это феномен или нет? Или это нормальное явление современности такое.
Д. ВОЛКОВ — Просто я не совсем, наверное, слышал, что вы до этого говорили. Если брать просто по цифрам могу сказать, что если брать на Россию в целом, то социальными сетями пользуются порядка 20%.
Е. БУНТМАН – Это очень немного.
Д. ВОЛКОВ — Да. Москва – 50%. Если брать население Москвы в целом.
Е. БУНТМАН – А это совсем немного для Москвы.
Д. ВОЛКОВ — Но возраст, например, младше 25 лет – 96%. Все-таки социальные сети это удел молодых жителей крупных городов для России. И для них действительно нахождение в социальных сетях меняет отчасти, по крайней мере, их поведение, и нахождение в социальных сетях для молодежи позволяет и объединяться и планировать какие-то действия. Но очень интересно, что это для гражданской активности хорошо и условно говоря, негражданской. По нашим исследованиям, как какие-нибудь гражданские активисты, защитники животных так и, например, футбольные фанаты, условно говоря, мы проводили исследования, которые планируют в социальных сетях например, драки. И как говорил нам один респондент, даже может быть и никого бы не били, если бы заранее ни договаривались. То есть все планируется заранее. Это как со знаком плюс, так и минус. Но что интересно, возраст наших респондентов, когда был повыше 25 лет, там этого уже не было. То есть Интернет для людей старшего поколения скорее он не меняет принципиально жизнь. По крайней мере, в небольших масштабах. Поскольку все-таки люди старших возрастов меньше присутствуют в социальных сетях и Интернете. И пользуются по старинке, не по старинке, но для них это скорее источник информации, нежели среда, в которой они находятся с самого начала.
И. ЗЕМЛЕР — Скажите, пожалуйста, проводились ли какие-то исследования, насколько часто используются социальные сети для организации какой-то коллективной акции?
Д. ВОЛКОВ — Да, проводилось. Но тут нужно отметить, что сама организация и сама активность очень невелика. И мы даже в социальных сетях говорим о нескольких процентах тех, кто непосредственно занимается чем-то таким, сам планирует, сам что-то организует, например, помощь даже детдомам, что сейчас вроде бы становится популярно и заметно, но на самом деле даже в социальных сетях мы говорим о нескольких процентах. Но другое дело это, например, массовые акции протеста, которые в Москве были наиболее массовыми. И действительно мы видели, что те, кто обсуждал выборы в социальных сетях, таких была может быть треть москвичей, кто действительно, сейчас могу соврать просто, но среди тех, кто обсуждал выборы в социальных сетях в Москве, готовность выйти на акции протеста была выше, чем среди просто пользователей Интернета. То есть здесь важно всегда соединение Интернета с каким-то интересом.
Е. БУНТМАН – А в этом случае социальные сети действуют, как говорил Ленин как коллективный организатор, и мы начинали с того, что силовики у нас высказывают крайнюю обеспокоенность…
И. ЗЕМЛЕР — Что экстремизм расцветает. Скажем лет 5 назад, когда еще не было такого ренессанса в соцсетях, может быть, у вас есть какие-то данные, какие были экстремистские настроения в обществе на тот момент и какие сейчас?
Д. ВОЛКОВ — Я бы не связывал это с каким-то экстремизмом. Мне кажется это совершенно разные вещи. Одно дело деятельность определенных групп, которые могут использовать, я говорил, что со знаком плюс и минус. Могут использоваться. Но чтобы они имели резонанс для всего общества, мне кажется, по крайней мере, в России говорить еще рано. Наоборот мы видим, если брать и Химкинский лес и ДТП на Ленинском проспекте, и даже, например, дело Магнитского, это те немногие резонансные вещи, которые смогли преодолеть информационную блокаду. То есть мы знаем, что определенные сюжеты в телевидении просто не озвучиваются. То есть эти события как, например, процесс над организатором выставки «Осторожно, религия», нет его в телевизоре. Нет этого дела для подавляющего большинства населения. Потому что новости все-таки 90% населения, прежде всего, из телевизора берет. Именно новости, не просто пользоваться Интернетом, а использовать его как источник информации, новостей, разбираются, что там происходит, читают сами. Не более 10%. И 90% это каждодневная обработка телевидением. В Москве другая ситуация. Там порядка 77% телевизор и уже больше 40 людей используют Интернет для того, чтобы разбираться, читать новости. Другая картина. Для населения в целом все-таки телевидение доминирует и было несколько пока что событий, я называл, Химкинский лес, ДТП на Ленинском, дело Магнитского, которые благодаря большому просто невероятному количеству усилий и активистов, и блогеров и СМИ независимых, смогли перевести те события, которые прежде всего в Интернете начинали раскручиваться, прорвать блокаду телевидения и появилось это потом на экранах телевидения, как в принципе с протестами. Но там несколько другая ситуация. Просто уже нельзя было это игнорировать.
И. ЗЕМЛЕР — Спрятать.
Д. ВОЛКОВ — Да, спрятать нельзя было. Но мы видели наоборот, как например молчание федеральных каналов сыграло просто против них. И резко выросли обращения к тому же «Дождю», альтернативным источникам.
И. ЗЕМЛЕР — То есть, можете ли вы как социолог утверждать, что именно наличие социальных сетей способствует пробуждению, простите меня за шаблон – гражданского общества. В хорошем смысле.
Д. ВОЛКОВ — Нет, я бы так не сказал. Оно способствует информированию людей. Оно скорее способствует формированию общественного мнения. То есть мы когда говорим о телевидении и социологов обычно упрекают, что они меряют не общественное мнение, а результаты пропаганды, то появление большого количества разнообразной информации и говорит о том, что есть все-таки общественное мнение. Альтернативное. И этим уже с общественным мнением могут работать общественники, общественные организации, активисты. Пока что это трудно в России. И например, феномен Навального, если мы посмотрим его известность в рамках всей страны это всего несколько процентов. Если мы будем брать Москву, именно Москву, потому что даже если мы посмотрим на интернет-аудиторию в целом, она будет аполитична скорее. Если брать всех интернет-пользователей, то им политика на самом деле не очень интересна. Но для того меньшинства, которое интересуется политикой, и которому закрыт доступ на телевидение, те, кто скептически относится к тому, что происходит в стране, не поддерживает ни Путина, ни Медведева, они просто оказываются выдавленными в Интернет, и в силу того, что у них нет других источников что ли выражения своего недовольства, своей позиции, они там становятся очень заметными. И действительно по сравнению с другими блогосферами, допустим, американской, европейской, российская выглядит достаточно политически настроенной. Но например, если мы посмотрим, сколько людей ведет свой блог, это порядка процента только. В России. Но среди тех, кто ведет и читает блоги, для них действительно происходит формирование новых фигур, новых политических фигур и такие общественные процессы, когда протест вдруг неожиданно выплескивается на улицу и совершенно другая ситуация. Те политики и общественные фигуры, которые начинали формироваться в Интернете, они получают дополнительный шанс для того, чтобы выйти на уровень города, но на уровень всей страны все равно их не пускают федеральные каналы телевидения.
Е. БУНТМАН – Спасибо большое. Денис Волков, социолог Левада-центра был у нас в эфире. Читать и слушать на сайте радиостанции