Спустя двадцать лет после начала рыночных реформ граждане по-прежнему предпочитают государственную форму собственности частной.
Социологи фиксируют, что на протяжении прошедшего десятилетия граждане России практически не изменили своего отношения ни к крупному капиталу, ни к частной собственности на землю. По данным Левада-центра, как и в начале 2000-х, около половины опрашиваемых полагают, что все крупные предприятия«должны принадлежать государству». Если же прибавить считающих, что государство должно владеть«самыми важными для страны предприятиями», доля сторонников сохранения за отечественной бюрократией командных высот в экономике составляет более 90%.
И эти пропорции остаются неизменными все время строительства капитализма, несмотря на декларативную приверженность руководителей страны рынку. На таком фоне особенно интересно выглядят заявленные планы правительства по продаже находящихся в федеральной собственности акций крупных компаний, в том числе таких безусловно стратегических, как РЖД или«Роснефть».
Разумеется, тут надо делать скидку: люди, отвечая на этот вопрос, имеют в виду не бюрократию, а некий идеальный, не существующий в действительности субъект, которому в советское время приписывали владение и распоряжение«общенародной собственностью». Реальность, данная нам в ощущениях, как выражались классики марксизма, воспринимается в этом смысле как раз весьма скептически: две трети респондентов против одной десятой считают, что борьба власти с олигархами является лишь перераспределением собственности правящими кругами.
Точнее, как выяснил Левада-центр, только 9% россиян думают, что«собственность, возвращавшаяся государству в нулевые, действительно возвращена стране и народу». 66% уверены, что она«перераспределена между правящей элитой».
То есть один из основных аргументов в пропаганде власти — отжим«поураганивших» при Ельцине капиталистов — понимается не в духе восстановления социальной справедливости, а просто как отмщение. Несправедливости меньше не становится, но хоть некоторым ненавистным народу персонам пришлось заплатить в ходе драки за богатство.
При этом запрос на то, чтобы начать дележ сначала, тоже перманентно велик. За возвращение государству всей собственности, которой оно лишилось в 90-е, выступают около 40%. Эта постоянная величина делает невозможным признание института частной собственности нацией в целом. И никаких сдвигов к лучшему тут не происходит.
Таким образом, травма, нанесенная населению России способом разгосударствления, к которому страна прибегла в 90-е годы, и не думает заживать. Люди готовы миролюбиво относиться к мелким предпринимателям, возможности которых у нас, впрочем, в силу бизнес-климата замкнуты на одной только сфере услуг и торговли. И это миролюбие, скорее всего, объясняется тем, что мелкий коммерсант, как и работник наемного труда, занят в России скорее выживанием, чем приумножением богатства — своего и общего. То есть в целом социально близкий.
Ранее социологи отмечали, что, с точки зрения опрашиваемых, главными свойствами капиталиста являются жажда наживы и склонность к жульничеству и махинациям. И их трудно в этом упрекать: ведь жульничество и махинации в специфической атмосфере России являются конкурентными преимуществами и средством естественного отбора в предпринимательской среде. То, что может быть иначе, что капиталистическая этика и интересы общества могут взаимно дополнять друг друга, выглядит отсюда наивной детской сказкой. Оно и понятно: честный бизнес, трудоголизм, трепетное отношение к договору, законам и налогам не востребованы в сырьевой экономике, основанной на тех представлениях о ведении бизнеса, которые наглядно демонстрируют всему миру исповедующиеся на процессе«Березовский против Абрамовича» коммерсанты.
Более того, компании, пытающиеся работать на этой основе, мешают — они нарушают понятия, по которым ведется игра.
Так что нет ничего удивительного, что граждане предпочитают государственную форму собственности, хотя государство они не любят и все меньше уважают. Расхожая шутка говорит, что капитализм в России строят, основываясь на советских представлениях о нем, как об обществе хапуг, обманщиков и убийц. Это, конечно, преувеличение, поскольку никто специально такой задачи тут не ставил. Просто так получилось.
Но вот это «так получилось» превратилось в константу, с которой Россия живет уже два десятилетия. Теоретики реформ надеялись, наверное, что издержки времен первоначального накопления со временем будут нейтрализованы, что нужда капитала в порядке заставит создать правовое общество, несомненные достоинства которого примирят большинство с несправедливостью распределения богатства. Оказалось, что порядок можно обеспечить и иначе — слиянием силовых органов государства с экономикой. И вот результат: порядок есть, а признание его экономических оснований большинством отсутствует. И похоже, что все придется начинать сначала. Читать на сайте газеты.