ДЕНИС ВОЛКОВ, «Левада-Центр»: Ситуация достаточно предсказуемая, и она не сильно отличается от… как бы от прошлой ситуации. То есть она достаточно стабильна, и это обусловлено просто композицией самой политической системы, которая не подразумевает альтернатив.
То есть это… смысл выборов в том, как бы самой процедуры выборов России в том, что результат, он все-таки заранее известен. Известен за счет того, что… за счет того, что, то есть не столько цифры рисуют, да, не столько результат определяется фальсификацией, которая, конечно, есть, особенно в некоторых республиках, как Чечня, как, может быть, другие национальные республики. Но основной процент, поскольку мы наблюдаем это заранее, за несколько месяцев, в социологических данных, результат определяется тем, что определенные оппозиционные, прежде всего, ну, оппозиционные независимые партии, они не регистрируются, они отстраняются от выборов.
Идет ли речь эта о выборах в парламент или о президентских выборах, тогда не допускаются оппозиционные кандидаты, такие, например, как Касьянов в прошлом избирательном цикле. То есть, например, и будущие президентские выборы, скорее всего, как бы будут, как бы там не будет особого выбора, потому что Путин или Медведев, то есть не важно, кто из них, но должен остаться только один, как говорится.
И сам результат, он заранее программируется вот этой безальтернативностью. И безальтернативностью, с одной стороны, с теми искусственными условностями, которые созданы, но и все-таки, наверное, частично, в меньшей степени, но все-таки здесь есть и роль политической оппозиции российской, которая, по нашим данным, как бы не… люди не говорят о том, что не представляет их интересы. То есть, конечно, здесь идет речь о том, что сильный контроль за средствами массовой информации, которая не позволяет оппозиционным партиям свою повестку дня озвучивать.
Но на самом деле складывается впечатление, что самой позитивной повестки как таковой нет. Это, скорее, критика власти, нежели возможные пути решения. Конечно, ресурсы российской оппозиции, они очень маленькие, и она существует в недружественных условиях и, более того, отсутствие публичной сферы, оно как бы ломает и извращает саму структуру политических партий.
То есть сложно говорить о какой-то смене внутри этих организаций. Они остаются такими же жесткими структурами, такими же иерархическими структурами, как и партия власти. Когда вот новым лидерам, молодым лидерам, которые все-таки мыслят по-другому, может быть не во всем, но все-таки, они, у них меньше возможностей. Ну, то есть нет смены внутри партий, и как бы сложно говорить о том, что партии занимаются конкретными проблемами, а не борются за власть. Собственно, люди как бы отвечают своим невниманием к этим партиям.
Что еще, как бы, нужно сказать по этому поводу? Что, наверное, эти выборы, выборы в парламент, будут важны тем, что опять нужно будет обеспечить, так или иначе, контроль за парламентом.
С одной стороны, конечно, оппозиционные партии, они заведомо управляемые, но все-таки, наверное, большинство «Единой России» получить важно для того, чтобы обеспечить более или менее безболезненные дальнейшие выборы — выборы президента, — чтобы, ну, как бы тут основной смысл этих выборов — и тех, и других, — скорее всего… ну, не скорее всего… будет: это сохранить систему как можно более в неподвижном, неизменном состоянии.
Поскольку любые изменения, они, то есть поскольку нету… нету процедуры, мирной процедуры смены власти, то смена власти в России, как это продемонстрировано было, например, ситуацией с Лужковым, когда ты лишаешься власти и положения в системе, ты лишаешься, во-первых, поддержки населения, потому что рейтинг Лужкова обвалился, ну, если не на следующий день, то на следующую неделю после того, как он был лишен своего поста. И второе, что последовало, более… ну, то есть не так сразу, а постепенно, это, вот, мы сейчас видели, что они были лишены сначала «Банка Москвы», фактически, потом компании, то есть это путь в… ну, пусть и в безбедное существование, но уже не влиять – нет здесь влияния, и целиком зависит от тех, кто находится у власти.
То есть, наверное, перед лидерами… российскими лидерами, вот, как бы маячит эта картина, поэтому я думаю, что все усилия будут положены, прежде всего, на то, чтобы обеспечить, вот, статус-кво, а уже потом все остальные проблемы, они, скорее, отходят на второй план. То есть здесь нужно обеспечить свою безопасность, а уже потом решать какие-то другие проблемы.
Семьдесят процентов хотят выбирать своих губернаторов, выбирать мэров. Но дело в том, что никто не собирается противостоять из-за этого. Дело в том, что все-таки большинство и населения в целом, ну и даже в Москве, хотя Москва – самый такой ресурсообеспеченный регион, богатый. Но даже там где-то четыре пятых населения говорят о том, они не могут ни на что повлиять. То есть, ну, одно дело, чего мы хотим, а другое дело, что мы можем.
И вот то, что мне кажется… важно иметь в виду, о чем говорили американские социологи, что нужно пытаться искать в ненормальной ситуации, а ситуация все-таки вынужденная. В вынужденной ситуации люди, обычные люди, действовать пытаются рационально, но это рациональность именно в тех условиях, которые есть — не идеальные условия, не то, чего хотелось бы, а то, что, собственно, они могут сделать. Вот, как бы, этим объясняется поведение.
И, наверное, важно, чтобы объяснить, вот, высокий процент «Единой России», что все-таки, если говорить о том, сколько эту партию поддерживает населения в целом, это где-то не более трети населения. Этот процент обеспечивается за счет тех, кто приходит. И сама стратегия власти — это мобилизовать вот этот электорат, которому, в принципе, все равно, у которого нет особых предпочтений – так называемое «электоральное болото», на кого можно подействовать пропагандой, и наоборот, сделать так, чтобы те люди, которые имеют другую точку зрения, а таких по крайней мере 25-30 процентов есть, чтобы они остались дома и не голосовали. Или же пришли и испортили бюллетени или, там, бойкот объявили, то есть это тем самым просто пойдет в копилку партии власти.
Более половины считает, что оппозиция нужна в России. В принципе, это потому что оппозиция, в принципе, сдерживает власть, как-то более рациональное такое поведение обеспечивает, сдерживает как-то. Другая — меньшая часть – где-то 25-30 процентов, они, в принципе, готовы были бы поддержать оппозицию, то есть это оппозиционно настроенные люди. Но мы видим, что вот эта, как бы, база, которая есть для поддержки оппозиции, она, как бы, не мобилизуется теми партиями, которые сейчас присутствуют, это не только… не только внешние причины, это в том числе и внутренние.
Потому что вот московский опрос, где не работает цензура, где все-таки люди имеют представление, кто такие оппозиционные партии и их лидеры, все-таки поддержка тоже очень маленькая, и люди готовы более поддерживать какие-то более конкретные инициативы, где идет речь о решении конкретных проблем, там: «синие ведерки», Химкинский лес, — то, что людям понятно и то, что люди в принципе считают правильным. То, что люди считают правильным, они готовы поддерживать. И поддержка вот таких инициатив, она в 2-3 раза больше, чем поддержка существующих политических партий.