Л.А. Седов
НАСТРОЕНИЯ В РОССИЙСКОМ ОБЩЕСТВЕ: АПРЕЛЬСКИЙ ЗАМЕР
Центральным событием апреля оказалась блистательная США в Ираке, достигнутая малой кровью. В конце месяца Джордж Буш объявил об окончании войны. Россияне откликнулись дружным “Не верю!”. О том, что об успехе или неуспехе операции еще рано судить, высказались 53% опрошенных (это мнение особенно характерно для молодых людей), 28% сочли, что за победу была заплачена слишком большая цена, и только 12% (столько же, сколько желали Соединенным Штатам победы) согласились с тем, что война обернулась минимальными жертвами. Потому быстрое (вопреки ожиданиям 55% россиян, опрошенным в марте) и стоившее Америке чуть более сотни человек убитыми (в это в начале войны верили только 9% респондентов) завершение операции по свержению Саддама не произвело на россиян должного впечатления. Как и в начале войны, 80% высказывают свое возмущение и негодование по ее поводу; 11% не выражают ни возмущения, ни одобрения; 4% заявляют, что недостаточно знают об этой войне; и только 3% ее одобряют. (Впрочем, если быть совсем точными, все же возмущение и негодование уменьшилось с окончанием войны на 3 процентных пункта, и эта перемена настроения особенно заметна в электорате “Яблока”).
Свое неодобрение и возмущение отвечающие чаще всего объясняют пацифистскими мотивами — неприятием жертв и разрушений (59%). Однако за этим пацифизмом зачастую кроется ревность к США, которые “превратились в ‘мирового жандарма’ и устанавливают свой порядок в мире” (38%), в то время как Россия не способна влиять на положение дел (29%). И все же 31% россиян испытали удовлетворение в связи с окончанием войны и налаживанием мирной жизни и порядка в Ираке, каждый пятый порадовался падению режима Саддама Хусейна, и 12% приветствовали устранение очага войны и терроризма в регионе. Никакого удовлетворения в связи с ситуацией в Ираке не почувствовали 26% опрошенных. А 3% населения тема Ирака вообще не волнует.
Что касается принесенных войной жертв и разрушений, то российское общественное мнение склонно винить в них не сам по себе режим Саддама Хусейна (6%), а обе стороны конфликта (половина опрошенных), либо только администрацию США (38%),. И только каждый десятый россиянин уверен, что американцы принесли на землю Ирака свободу (хотя вдвое большее число опрошенных верят в то, что выборы в Ираке приведут к победе демократии). Почти половина респондентов (45%; относительно чаще сторонники СПС) убеждена, что с американцами в Ирак пришла анархия, а 35%, что на выборах победят радикальные исламисты (22%) или сторонники Хусейна (13%), или что в Ираке в результате установится режим, более жесткий, чем у Хусейна (18%).
В значительной мере неприятие россиянами политики США вызвано серьезными опасениям в том, что Ираком (Югославией, Афганистаном) дело не ограничится, и за ними последует Северная Корея (24%, чаще сторонники КПРФ), Сирия (18%), другие арабские страны (10%) или даже Россия (6%). В том, что в ближайшее время на Россию начнет оказываться силовое давление, не сомневаются 36% (52% так не считают). Еще большее число людей (43%) думают, что Россия подвергнется со стороны США экономическому давлению (44% отвергают эту мысль).
В результате иракской кампании имидж Соединенных Штатов Америки в глазах россиян сильно пострадал. Полтора года назад большинство, говоря об Америке, просто отмечало, что это — богатая страна. Сегодня — это страна, которая “стремится прибрать к рукам все богатства мира” (просто богатство Америки, безотносительно к ее “грабительской сущности”, склонны подчеркивать сибиряки, избиратели СПС). Вот как все это выглядит в сравнении с показателями октября 2001 года.
Данные в таблице приводятся в % от числа опрошенных
| | | ||||
| | | | | ||
| Стремится прибрать к рукам богатства мира | | | Богатая страна | | |
| | 51 | | Сильная военная держава | 51 | |
| Насаждает погоню за наживой, безнравственность | 15 | 18 |
| 17 | 11 |
| Главный военный и политический противник России | | | Демократическая страна | | |
| Враг народов развивающихся стран | | | Союзник России в борьбе с угрозой терроризма | | |
| Страна социального неравенства, эксплуатации | | | | | |
| Поддерживает реакционные режимы, терроризм | | |
Наконец, необходимо выяснить, как российская общественность оценила позицию и действия в иракском вопросе российских властей и средств массовой информации. В целом политика, заключавшаяся в том, чтобы найти общий язык с Францией и Германией и показать его Америке, нашла полную поддержку у россиян. (В два с половиной раза большее число людей полагают, что России следует брать равнение на Западную Европу, а не на США). Правильными и разумными назвали действия властей 45% и у четверти населения “достойная позиция руководства России” во время кризиса вокруг Ирака вызвала особое удовлетворение. Вместе с тем, 38% хотелось бы, чтобы язык был подлинее, и они отвечают, что надо было более решительно выступить против действий США. На том, что действия США следовало, наоборот, поддержать, настаивают 3%. Любопытно, однако, что, когда респондентам напоминают, что сопротивление политике США уменьшило шансы России на получение иракских долгов и участие в послевоенном устройстве Ирака, число решительных противников США уменьшается на 9 пп. (они переходят в разряд затруднившихся; такой прагматизм особенно часто прослеживается у обитателей малых городов, голосующих против всех партий). Примечательно, что позицию Путина как отрицательную по отношению к военной операции США восприняли 53% (как сдержанную — 39%), позицию других официальных лиц — соответственно, 56% и 30%, позицию СМИ — 63% и 25%. Около 2% полагают, что и президент, и другое начальство, и СМИ поддерживали действия США, а в ЛДПР-овском “молодняке” часто бытует мнение, что официальные лица поддерживали США вопреки президенту.
Нельзя исключать, что именно с внешнеполитической деятельностью президента в период кризиса связано некоторое понижение его рейтинговых показателей. Так, число одобряющих деятельность президента снизилось на 3 пп. и составило 73%, число неодобряющих увеличилось на 2 пп. и равно 24%. На те же 3 пп. понизился и рейтинг доверия (48%) и на 2 пп. сократился электорат (47%). Столь небольшими понижениями рейтингов можно было бы и пренебречь, если бы наблюдаемые соотношения не были наихудшими за весь год, прошедший с апреля 2002 года. Связать падение рейтинга с иракскими событиями позволяет тот факт, что наибольшее увеличение доли не одобряющих деятельность Путина (на 23 пп.) отмечается в Москве, где очень высока (49% при среднем 38%) и доля тех, кто считают, что надо было более решительно выступить против действий США. Похоже, что в доверии и одобрении Путину отказала часть носителей подобных взглядов.
Влияние на рейтинги именно внешнеполитического фактора косвенно подтверждается и тем фактом, что в апреле на 3 – 4 пп. упал рейтинг доверия к И. и С. Ивановым и оба они покинули “клуб шестерочников” (тех, кто набирают не менее 6% доверяющих). Сейчас в “клубе” остались В. Путин (48%), С. Шойгу (15%), Г. Зюганов (13%; его рейтинг по сравнению с мартом понизился на 5 пп.), В. Жириновский (10%), Г. Явлинский (8%), М. Касьянов (8%), В. Матвиенко (8%), И. Хакамада (7%), Е. Примаков (6%) и А. Тулеев (6%).
При всех колебаниях рейтинга Путина, мы видим, что он остается недосягаемым для всех ныне заметных политиков. Однако есть и опасные для него признаки. Из той почти половины россиян, которые твердо поддерживают президента, только 38% не готовы согласиться с тем, что “население России уже устало ждать от Путина положительных сдвигов в нашей жизни”, а согласны с этим мнением 55% опрошенных. Это означает, что примерно 10% людей в стране в дополнение к тем 24%, которые прямо заявляют о своем неодобрении президента, продолжают поддерживать Путина, но при этом испытывают давление окружающей их атмосферы недовольства.
В апреле продолжилось начавшееся в ноябре 2002 падение уровня одобрения Касьянова и правительства в целом. Сегодня соотношение одобрения / неодобрения премьера составляет 38% / 51%, в то время как в октябре оно было 52 / 33. Соответствующее соотношение у правительства в апреле достигло наихудшего за весь период президентства Путина показателя — 30/ 63. Мнения о том, способно ли правительство в ближайшее время добиться изменения положения в стране к лучшему: согласны только 20%, не согласны — 50%, и 26% говорят “может быть да — может быть нет”. Наибольшее падение рейтинга одобрения правительства отмечено в Москве и Уральском округе, в зажиточных и высокостатусных группах населения, среди избирателей СПС. Несмотря на то, что общественное мнение и не является решающим фактором в вопросах правительственных назначений, все же в случае дальнейшего падения доверия кабинету, в случае, если Президент и Дума будут действовать в соответствии с мнением избирателей, правительство может и не дожить до парламентских выборов.
По положению на апрель 2003 года можно констатировать пока еще весьма слабый интерес населения к предстоящим выборам в Государственную Думу. Достаточно сказать, что всего лишь 45% опрашиваемых помнят о том, какие общероссийские выборы должны состояться в текущем году. Несмотря на это 53% отвечают с той или иной степенью уверенности, что в выборах участвовать будут. А о своем полном безразличии к выборам и их результатам заявляют 17% (конечно же, выше эта доля в социальных низах). Если переводить получаемые нами проценты в миллионы человек, то на выборы, если бы они состоялись в ближайшее воскресенье, явка составила бы 57 млн. избирателей, что на 10 млн. меньше того, что наблюдалась на выборах в 1999 году. Положение основных партий — соперников выглядит на данный момент достаточно стабильно. За истекший месяц оно изменилось незначительно.
Число голосующих в % от числа вероятных участников голосования.
| КПРФ | Единая Россия | ЛДПР | Яблоко | СПС | |
| Март | 31 | 21 | 7 | 5 | 6 |
| Апрель | 28 | 21 | 7 | 6 | 6 |
Как видим, несколько сократился, хотя и остается значительным, разрыв между лидерами предвыборной гонки — КПРФ и “Единой Россией”.
О чем говорят приведенные цифры, если перевести проценты в миллионы голосов и сопоставить их с результатами прошлых выборов в Думу в 1999 году? В тех выборах за партии реформаторского направления (условно сюда причисляем все партии, не относящиеся к левым и державно — “патриотическим” силам; “Единую Россию” считаем консервативно-реформаторской) проголосовал 41 млн. человек — 16 млн. за “Единство”, 8 млн. за ОВР, 10 млн. за “Яблоко” и СПС и 7 млн. за не прошедшие в Думу партии. Партии контрреформаторского толка набрали тогда 26 млн. голосов — 15 млн. голосовали за КПРФ, 4 млн. за ЛДПР и 7 млн. за мелкие партии. Для старта нынешней избирательной кампании характерно то, что уже сейчас, по опросным данным на апрель, контрреформаторские силы набирают свою “норму” (25 млн. — 16 млн. у КПРФ, 4 млн. у ЛДПР, 5 млн. — партии-карлики), в то время как реформаторы очень далеки от результата 1999 года. За “Единую Россию” собирается проголосовать ровно вдвое меньшее число людей, чем в сумме за “Единство” и ОВР в 1999 году. Правые партии (Яблоко, СПС и прочие) собирают на 4 млн. меньше голосов. В целом пока у реформаторских партий набирается всего 21 млн. сторонников, и положение выглядело бы для них катастрофическим, если бы не то обстоятельство, что среди 57 млн. избирателей, намеренных прийти на выборы, 11 млн. пока затрудняются назвать партию, за которую проголосуют. Анализ же показывает, что эта группа электората настроена отнюдь не прокоммунистически. Напротив, это, главным образом, женщины, не очень осведомленные и определенные в своих политических взглядах, но верящие в Путина и настроенные на то, чтобы выборы были честными. Поэтому с уверенностью можно сказать, что этот контингент избирателей, если его не отпугнут грязные технологии, добавится к реформаторскому лагерю в той его части, на которую укажет президент. Если этот прогноз верен, то у “Единой России” есть шансы повторить тот результат, который показали обе ее составляющие в 1999 году.
Что же дает указанная расстановка сил в плане распределения мест в будущей нижней палате? Сразу надо заметить, что завоевание “Единой Россией” конституционного большинства, даже в случае получения 100% мандатов в мажоритарной части Думы, не выглядит реалистической задачей. Возможен вариант, при котором через пятипроцентный фильтр проходит только одна из правых партий. В таком случае у “Единой России” будет 49% мандатов, у КПРФ — 34%, у ЛДПР — 9% и 7% у “Яблока” или СПС. В случае же прохождения обеих правых “Единая Россия” имеет 47% мест, КПРФ — 33%, ЛДПР — 8% и правые партии — 12% на двоих. Трудно сказать, какой вариант окажется предпочтительнее с точки зрения руководителей “партии власти”.
Что касается малых партий, то пока ни одна из них не показывает результатов, говорящих о ее возможностях приблизиться к пятипроцентному барьеру. Даже устойчивый однопроцентный результат показывают немногие из них. Это — Аграрная партия, “Возрождение России”, Экологическая партия, Партия пенсионеров и Социал-демократическая партия (Горбачева – Титова). В целом же на долю этих партий приходится примерно 8 млн. голосов, что составляет 14% от намечающейся явки.
Впрочем, те или иные партии, за которые респондент склонен голосовать, называют 63% опрошенных (что соответствует как раз 67 млн. человек, принявших участие в прошлых выборах), и это позволяет думать, что фиксируемая на сегодняшний день численность реальных избирателей не является окончательной и будет расти по мере приближения дня выборов. Обращает на себя внимание тот факт, что среди ушедших “в пассив” довольно велика доля прошлых избирателей СПС. С чем это связано, предстоит разбираться отдельно. Пока же отметим, что и сегодняшний электорат СПС не отмечен высокой прочностью или наличием многочисленного твердого ядра. Так, в случае гипотетического отсутствия в избирательном списке этой партии только пятая часть ее сторонников затрудняется найти ей замену или проголосует против всех партий. Остальные проголосуют в основном за “Яблоко” или “Единую Россию”. В других партиях твердое ядро считающих свою партию не подлежащей замене составляет от 43% в ЛДПР до 47% в “Единой России” и КПРФ. Всего же из 63% респондентов, назвавших партию своего выбора, 37% не нашли ей замены на случай ее отсутствия в списке претендентов. Наиболее привлекательными “партиями резерва” выступают “Яблоко” (ее назвали 7%), “Единая Россия” (6%) и СПС (5%). Это означает, что, например, “Яблоко” могло бы присоединить к своему электорату 2,5% взрослого населения страны, если бы в списке не оказалось “Единой России”. При всей невероятности такой посылки все же ясно, что эта часть электората “единороссов” наиболее податлива воздействию справа, и ее следует изучать “яблочным” организаторам как потенциальную прибавку к своим рядам.
С другой стороны, можно расположить партии в иерархию по степени их неприемлемости для избирателей. Во главе списка оказывается ЛДПР с 31% респондентов, которые ни при каких обстоятельствах не станут голосовать за эту партию. Далее следуют КПРФ (23%), СПС и “Яблоко” (по 13%), РНЕ (10%), “Единая Россия” (7%) и горбачевская Социал-демократическая партия (6%). Естественно, что наибольший антагонизм к компартии можно встретить в зажиточных слоях общества, среди избирателей СПС.
Немаловажным моментом в предстоящих предвыборных баталиях является известность партии, ее “раскрученность”. В данное время только 9 партий известны более чем 20% населения. Это, в порядке убывания, ЛДПР (86%), КПРФ (84%), “Яблоко (80%), “Единая Россия” (71%), СПС (62%), АПР (36%), Экологическая партия (24%), “Возрождение России” (23%) и РНЕ (20%). После гибели С. Юшенкова сразу на 9 пп. выросла известность “Либеральной России” (17%). Довольно успешно протекает работа по поднятию уровня своей известности у АПР и РНЕ, добавивших за месяц по 6 пп. к числу осведомленных об их существовании.
Необходимо также отметить, что оставляет желать лучшего и осведомленность людей о деятельности партий в различных сферах общественной жизни и занимаемых ими позициях. Около трети опрашиваемых затрудняются сказать, какая из партий уделяет больше внимания тем или иным проблемам; около четверти убеждены, что ни одна из партий вообще жизненно важными проблемами не занимается. В оставшихся 40% более-менее осведомленных складываются подчас довольно превратные представления о роли тех или иных партий. Так, сколь ни была бы велика активность СПС в области проведения военной реформы, она замечена лишь 12% граждан, а 17% полагают, что реформе армии наибольшее внимание уделяет “Единая Россия”. “Единой России” отдается пальма первенства и в других вопросах, кроме социальных проблем, где на первое место с 16% выходит КПРФ.
Наконец, говоря о мотивах голосования, следует отметить, что половину избирателей интересует то, как распределятся на выборах голоса и, в результате, политические силы (такой подход наиболее характерен для “яблочников”). Другую часть избирателей (26%) интересует, прежде всего, успех тех политиков и сил, за которых они голосуют (относительно часто такая позиция присуща сторонникам СПС). Вместе с тем, сторонники СПС наиболее твердо придерживаются убеждения, что в Думе должно быть представлено множество партий разного спектра с тем, чтобы законы принимались в согласовании между ними (это точка зрения и 40% населения). Люди коммунистического склада, напротив, полагают, что удобнее для принятия законов было бы иметь одну партию большинства (мнение трети населения).
Электорат СПС выделяется также тем, что в его составе наиболее велика доля скептиков в отношении того, что после референдума появилась возможность мирного урегулирования в Чечне. В обществе в целом так полагают 52% и не уверены в этом 39%. В электорате “правых” это соотношение составляет 51% :46%. Вообще же в общественных настроениях наступил явный перелом в пользу переговоров. Никогда еще за все время 2-й чеченской войны за продолжение военных действий не высказывалось такое незначительное число людей — всего 17%. За переговоры высказываются 71% опрошенных. При этом 68% полагают, что российские власти искренне стремятся к мирному урегулированию в Чечне (не верят в это 20%; в Москве, которая не верит не только слезам, но и властям — 54%; за продолжение военных операций высказываются лишь 6% москвичей).