А.А. Седов

СОБЫТИЯ АПРЕЛЯ 2001 ГОДА В ОЦЕНКЕ ОБЩЕСТВЕННОГО МНЕНИЯ.

Очередной всероссийский ежемесячный опрос ВЦИОМ с выборкой 1600 респондентов состоялся 20-23 апреля. Поставленные в нем вопросы касались всех основных событий месяца, среди которых бесспорно наиболее заметное место заняло все происходящее вокруг НТВ. Разное, но, во всяком случае, не равнодушное отношение к смене руководства канала и уходу из компании многих ведущих журналистов обнаружили 54 % опрошенных. Другими важные перемены в политической и общественной жизни были связаны с решением об объединении “Единства” и “Отечества” в единую пропрезидентскую “партию власти”. Как значимое это событие оценили 45 % респондентов. Наконец, примерно такое же число россиян со вниманием отнеслось к судебным решениям относительно П. Борородина и В. Гусинского. Однако, обо всем по порядку.

Отношение к свободе слова вообще и к истории с НТВ в частности.

Говоря об особенностях русского телевизионного зрителя в своем пространном интервью в “Новом времени” (№ 16, 22.04.2001), Альфред Кох провозгласил, что “простое сообщение фактов недостаточно для подавляющего большинства; нашему зрителю еще нужно, чтобы и объяснили этот факт. Русский зритель хочет вывода. Он не готов сам делать вывод”. К сожалению, эта, на первый взгляд, циничная позиция находит достаточно весомое подтверждение в данных апрельского опроса. Если не большинство, то, во всяком случае, значительная (36 %) часть общества стоит на том, что “разноголосица в СМИ сбивает с толку, и они должны освещать события с единой, правильной позиции”. Как ни странно, такое мнение относительно более часто высказывается людьми материально обеспеченными, а реже всего избирателями СПС. Большинство же (53 %) все-таки считает, что для того, чтобы разобраться в событиях, необходимо знать различные точки зрения. Заметим, что речь здесь идет о точках зрения, а не о голых фактах. Что же касается последних, то за подачу в СМИ “всей правды о нашей жизни” (проблем, скандалов, компромата на высших чиновников) высказываются 42 % опрошенных, а почти столько же (41 %) взывают к взвешенному подходу, чтобы эта правда “не наносила вреда стране”. Доля таких сторонников “невынесения сора из избы” относительно высока в позапрошлогодних электоратах “Единства” и “Отечества” и менее всего представлена среди тех, кто на прошлых президентских выборах голосовал против всех. “Меньше ужасов и разоблачений, больше о хорошем, об успехах” — таков “социальный заказ” СМИ у 11 % населения, и опять-таки здесь лидируют состоятельные группы общества, опасающиеся настроений катастрофизма у широких масс населения.

В свете приведенных данных более понятны и те соотношения мнений, которые сложились вокруг произошедшего с НТВ, газетой “Сегодня” и журналом “Итоги”. Примерно треть жителей страны усматривает в этом событии начало массированного наступления на свободу слова в России (относительно чаще эта точка зрения представлена в электоратах Явлинского и Жириновского, в среде “богатенькой” молодежи в возрасте до 24 лет и в возрастной группе 30-39 лет; жириновцы, скорее, приветствуют это наступление). Не усматривают такой опасности 42 % респондентов. Однако из трети озабоченных наступлением на свободу слова лишь 20 % готовы признать, что в случае НТВ речь идет о стремлении власти избавиться от критики со стороны журналистов этого канала. Остальные влились в большинство тех 46 % людей, которые полагают, что причиной скандала вокруг НТВ являются финансовые проблемы, передел собственности. Потому и виноватыми в скандале четверть опрошенных называют Гусинского и 11 % Киселева и лишь 10 % Коха и Йордана и 9 % Путина и его окружение (последнее мнение чаще присуще сторонникам Явлинского). Таким образом, у киселевского НТВ насчитывается около 20 % твердых сторонников (18 % определяют свое отношение как “возмущение”), а 36 % явно приняли точку зрения противоположной стороны. И, что любопытно, эти позиции мало связаны с личными симпатиями и антипатиями, ибо, например, поведение Киселева в конфликте оценивают как достойное 36 % опрошенных (недостойное — 28 %), а поведение Коха и Йордана, соответственно, 19 % и 26 %. Заодно и Березовский, протянувший руку помощи НТВ, получил 19 % положительных оценок (в Сибири и ДВ — 27 %) и 26 % отрицательных. Заметим также, что поведение Путина сочли недостойным и не вполне достойным 14 % (достойным — 37 %; 49 % воздержались от оценки). В электорате “Яблока” отрицательно оценили позицию Путина 45 %.

Дела экстрадиционные.

В апреле получили завершение оба шумных дела о выдаче лиц, подозреваемых в совершении преступлений, органам правоохраны соответствующих стран: В. Гусинского — прокуратуре Швейцарии и П. Бородина — российской прокуратуре. Отношение к этим событиям россиян оказалось более прохладным, чем можно было ожидать. В случае П. Бородина 58 % (в Сибири и ДВ — 65 %) ответили, что не испытали по этому поводу никаких чувств, затрудняются определить характер своих эмоций или вообще не знают, кто такой Бородин (3 %). Облегчение и удовлетворение по поводу его выхода на свободу (под залог) выразили 16 % опрошенных, а сожаление и неприятие — 18 % (в прошлогоднем электорате Явлинского — 55 %; еще 8 % россиян испытали удивление).

Освобождение Гусинского также оставило равнодушными 56 % российских жителей. Но в его деле на стороне российской прокуратуры оказалось несколько большее число людей (24 %; в позапрошлогоднем электорате “Отечества” — 46 %), а доля высказавших удовлетворение таким решением испанского суда составила всего 8 % (удивление — 12 %). Понятно, что фигура Гусинского не вызывает симпатий у большинства населения, и сожаление и неприятие оправдательного вердикта могло бы быть большим, если бы большим был авторитет российской прокуратуры. Однако в этом же опросе мы находим, что деятельность генеральной прокуратуры одобряет все та же четверть граждан, что и не приемлет позицию испанского правосудия (наибольшую степень одобрения деятельности прокуратуры мы наблюдаем у жителей села — 36 %).

К судебно-правовой реформе.

Несмотря на невысокий престиж нынешней прокуратуры, достаточно большое число людей (34 %) поддерживает отстаиваемое ей право производить обыски и аресты подследственных без обязательной санкции суда. За обязательность судебного постановления высказывается несколько больший процент опрошенных — 44 %. Характерно, что за сохранение за прокуратурой этой традиционной прерогативы выступают в первую очередь сторонники Г. Зюганова и потенциальные избиратели ЛДПР. А вот в отношении надзорных функций прокуратуры имеет место прямо противоположное соотношение мнений. Передачу надзора за соблюдением законов в руки судебной власти поддерживают только 31 %; 45 % считают, что надо сохранить это право за прокуратурой (у этой точки зрения, помимо коммунистов, находится много сторонников и в электорате объединенных “Единства” и “Отечества”).

Такие аспекты или цели реформы, как всемерное сокращение числа подследственных, содержащихся под стражей в местах предварительного заключения, и переход к применению в уголовном процессе судов присяжных, находят поддержку значительного большинства российских граждан. В пользу судов присяжных дают ответ 62 %, отрицательный ответ — 17 %. За как можно более редкое помещение под стражу подследственных выступают 54 % россиян, но находится и 22 % полагающих, что эту меру надо применять, как можно чаще. (Интересно, что как раз в этом пункте сильно расходятся между собой электораты объединяющихся “Единства” и “Отечества”. В первом 30 % — за частое помещение под стражу, во втором — только 11 %).

Партийное строительство.

В середине апреля, если не сенсацией, то, во всяком случае, достаточно заметным политическим событием стало объявление об объединении “Единства” и “Отечества” в единую партию. По этому поводу свои суждения смогли высказать до 70 % россиян, больше половины из которых (37 %) одобрили такое слияние, а 20 % не одобрили. В прошлых электоратах самих этих партий отмечена почти равная положительная реакция (57% в “Единстве” и 60 % в “Отечестве”) и равная степень неодобрения — 15 %. Несмотря на высокую степень одобрения у населения в целом, объединение пока не только не прибавило новой партии электоральный ресурс, но даже уменьшило его. О своем желании проголосовать “в ближайшее воскресенье” за единую партию заявляют только 46 % в позапрошлогоднем электорате “Единства” и 50 % — “Отечества”. Нынешний электорат объединенных двух партий (14 %) на 5 пунктов уступает их февральским суммарным показателям.

Что касается восприятия новой партии обществом в целом, то можно отметить существование опасений относительно того, что она будет слишком послушным орудием в руках президента и правительства. Такую функцию безоговорочного служения власти одобрила бы одна пятая часть опрошенных (в самом электорате новой партии — 32 %), половина же россиян придерживается того мнения, что новое объединение должно реально оценивать действия властей и, если нужно, критически к ним относиться.

Почти ни у кого не вызывает сомнения, что создание объединенной “партии власти” будет стимулировать и создание коалиции правых сил или даже объединение СПС и “Яблока” в единую партию. Данные опроса показывают, что в принципе о возможности проголосовать за каждую из этих партий заявляют около четверти респондентов, а 65 % такую возможность для себя исключают. В “ближайшее же воскресенье” за “Яблоко” проголосовали бы 6 % избирателей, а за СПС — 4,5 %. Т.е. электоральный потенциал не “выбирается” ими и наполовину. Гипотетическое слияние этих партий даже как бы сокращает этот потенциал до 22 %, с одной стороны, а, с другой, переводит в разряд неуверенных 3 % из числа тех 65 %, кто не станут голосовать за каждую из партий в отдельности. А вот некий “объединенный блок всех демократических сил” обладает электоральным потенциалом в 36 % (и имеет только 45 % категорических противников), и это означает, что ни “Яблоко”, ни СПС, ни их объединение не тождественны, в глазах россиян, представлению о “всех демократических силах” — примерно 12 % это те, кто видят “демократическую силу” прежде всего в Путине и его “Единстве” и не возражали бы против присоединения сюда и остальных правых.

Из данных опроса довольно хорошо видно, что СПС переживает кризис лидерства. В его достаточно пестром и своеобразном электорате (ядро — женщины из провинции, 30-39 лет, специалисты со средне-специальным образованием, умеренно обеспеченные и относящие свою семью к нижней части среднего класса при том, что кормильцем в семье часто является рабочий) наиболее доверенным политиком (50 %) является Путин, и лишь за ним в рейтинге доверия следуют Немцов (39 %) и Хакамада (35 %). На гипотетических выборах же президента за Путина предполагают отдать голоса 62 % СПСовского электората, а собственные лидеры не набирают и 2 % каждый (даже Явлинский имеет больше — 6 %). Видимо, пока сторонники СПС всерьез не рассматривают возможность борьбы своей партии за президентский пост и удовлетворяются ее пропутинской линией. Для сравнения, в электорате “Яблока” за Явлинского собираются голосовать 45 %, а за Путина только 16 %.

На сегодняшний день чрезвычайно малы электоральные возможности сил, которые ставили бы своей задачей недопущение избрания Путина на второй срок президентства. Создание партии, имеющей, в частности, такую цель, поддерживают 16 % населения (68 % против), причем в числе сторонников такой идеи много как избирателей Явлинского, так и приверженцев Зюганова, так что о каком-то единстве антипутинской оппозиции не может быть и речи.

Что происходит с рейтингом Путина.

Обобщенные показатели последних месяцев говорят о том, что уровень одобрения деятельности президента колеблется в своего рода “волнообразном” режиме в диапазоне 68 % — 76 %; доля полностью доверяющих ему — в диапазоне 39 % — 47 % и в этих же пределах — число собирающихся отдать ему свои голоса на выборах. Вот как выглядят эти волнообразные колебания, начиная с декабря 2000 года.

Объяснить природу этих помесячных спадов и подъемов рейтинга можно, лишь обобщенным образом представив себе структуру поддержки Путина, выявляемую на основании всех опросов и результатов выборов. Твердых сторонников президента в стране насчитывается примерно 35 %; твердая оппозиция насчитывает 15 – 20 %. Остальная почти половина населения пребывает, в смысле своих политических пристрастий и решений, в своего рода “желеобразном” состоянии, и в этой части общества и происходят отмеченные колебательные движения под влиянием достаточно неопределенных и сиюминутных факторов.

Вместе с тем, нельзя не отметить, что в данных опросов определенно прослеживается нарастание некоторого разочарования в том, как, по сравнению с ожиданиями, складываются после прихода к власти Путина дела в стране. Вот как, например, выглядят ответы на вопрос “Оправдались ли за последний год ваши надежды, связанные с приходом к власти Владимира Путина?” в январе и в апреле:

Как видим, произошло довольно значительное падение числа тех, кто заявляют о том, что Путин оправдывает их надежды. Многие из тех, чьи надежды он не оправдывает, продолжают с одобрением оценивать его деятельность и даже собираются за него голосовать, однако отмеченная тенденция таит в себе определенные для него угрозы. Какие же надежды снижаются в первую очередь? По сравнению с декабрем, на 3 пункта стало больше людей, не надеющихся на то, что Путин сможет вывести страну из экономического кризиса (их теперь 30 %; надеющихся на это стало на 4 пункта меньше — 66 %). Те же 3 пункта прибавились к числу не надеющихся, что он повысит жизненный уровень людей (теперь их 34 %), что он наведет в стране порядок (26 %), что он решит чеченскую проблему (38 %).

Вместе с тем, нельзя не отметить и то обстоятельство, что за первые месяцы 2001 года понизился уровень беспокойства по поводу тех или иных аспектов деятельности Путина или его личных качеств. Возможно, именно своему оглашенному в апреле президентскому посланию Путин обязан тем, что сильно уменьшилось беспокойство, связанное с отсутствием у него конкретной экономической и политической программы. Если в декабре соотношение “беспокоящихся” и “не беспокоящихся” выражалось дробью 68 %/25 %, то в апреле это соотношение выглядит как 56%/38 %. Т.е. порядка 12%-13% людей убедились в существовании определенного курса, хотя доля россиян, сомневающихся в наличии определенной программы, остается еще очень высокой. Еще более высоким является число людей, беспокоящихся по поводу нерешенности чеченской проблемы, но и оно идет на убыль. Здесь указанные соотношения имеют следующий вид: 82 %/14% в декабре, 72%/24 % в апреле. И этой убыли не мешает то обстоятельство, что в апреле достигли рекордных величин показатели, характеризующие отношение населения к чеченской войне — только 36 % поддерживают продолжение военных действий в Чечне, а 54 % высказываются за начало переговоров. Впрочем, о Чечне разговор впереди. Что же касается еще одного меньше, но все же беспокоящего общественность повода — связей Путина с ближайшим окружением Ельцина (“семьей”), то и здесь имеет место ослабление тревоги и декабрьский показатель 41 %/54 % понизился до 37 %/59 % в апреле.

Похоже, что в обществе по отношению к Путину идут два противоположно направленных процесса — некоторое ослабление связанных с ним оптимистических ожиданий, но и уменьшение порождаемых им тревог. Возможно, это означает возникновение более сбалансированного восприятия его фигуры.

Важно понимать также и то, что в Путине пока воплощаются и те идейно-психологические установки, которые преобладают сейчас в сознании жителей России, — установки если не на изоляцию от внешнего мира и не на противостояние ему, то, во всяком случае, на максимальную от него независимость. На вопрос о политических задачах, наиболее соответствующих собственным интересам респондента и интересам его семьи, были получены следующие наиболее частые ответы:

Развитие отечественного производства — 69 %

Укрепление обороноспособности — 47 %

Защита отечественного производителя — 47 %

Сохранение Россией статуса “великой

державы”  — 35 %

По контрасту такие задачи, как “развитие и укрепление демократических институтов и свободы слова”, “построение открытой конкурентной экономики”, “развитие предпринимательства и конкуренции” получили от 12 до 18 % упоминаний. Заметим, что проблемы демократии и свободы слова значительно чаще волнуют москвичей, чем остальную Россию, соответственно, чаще всего упоминаются сторонниками Явлинского, но также и “Отечества”, и вообще не фигурируют в ответах поклонников Жириновского.

Самочувствие россиян в материально-экономическом плане.

Не секрет, что среди факторов, определяющих взгляд россиян на окружающую их действительность, в том числе и на политику и политиков, если не решающее, то достаточно заметное место занимают факторы их материального положения. И в этом смысле прочное положение Путина на вершине власти обеспечивается, в частности, и тем, что субъективные оценки россиянами своей ситуации сегодня выглядят существенно лучше, чем, например, в сравнительно благополучном докризисном июле 1998 года. На целых 9 пунктов (с 41 % до 50 %) увеличилось число людей, называющих свой материальный уровень средним, и на 12 пунктов (с 54 % до 42 %) уменьшилось число определяющих его как плохой и очень плохой. Ровно на те же 12 пунктов и до 42 % сократилась доля тех, кто отвечают, что жизнь, которую они ведут, в целом их не устраивает. На 10 пунктов стало больше респондентов говорящих о том, что они пребывают в нормальном, ровном или даже прекрасном настроении (в сумме 53 %).

Если взять такой признак материального благосостояния населения, как обеспеченность семей предметами длительного пользования (от персонального компьютера до цветного телевизора) и сравнить показатели за тот же период, мы обнаружим, что положение здесь, довольно заметно ухудшившись за год после кризиса августа 1998, к нынешнему времени полностью восстановилось, а по многим показателям на 2-3 пункта улучшилось (в том числе по цветным телевизорам, которыми сегодня владеют 83 % семей).

Единственно, в чем сегодняшние настроения россиян сильно изменились в более тревожную сторону по сравнению с июлем 1998 года, это в области инфляционных ожиданий. Сегодня 70 % людей ждут, что в ближайшие 1 –2 месяца цены будут расти с неизменной или даже увеличивающейся скоростью; в 1998 году такими ожиданиями были охвачены 54 %. В то, что цены меняться не будут, сегодня верят всего 3 % россиян, а в 1998 году таких было 20 %. Если вспомнить, что в 1998 году буквально через месяц последовал инфляционный обвал, сегодняшние ожидания свидетельствуют, пожалуй, о более реалистических и финансовой политике государства, и ожиданиях населения.

На таком материально-экономическом фундаменте зиждется политическая стабильность нынешней власти. Спад протестных настроений по сравнению с тем же июлем 1998 года характеризуется следующими цифрами. Если тогда массовые выступления против падения уровня жизни считали возможными 40 % респондентов и маловероятными 39 %, то сегодня эти доли составляют, соответственно, 23 % и 60 %.

Ожидаемые перемены в правительстве.

Обещанные Путиным структурные и персональные перемены в экономическом блоке правительства в апреле не состоялись. Однако, треть населения уже настроилась на то, что обновленное правительство сумеет лучше решать стоящие перед страной проблемы. Правда, почти столько же (27 %; относительно чаще хорошо обеспеченные москвичи с высшим образованием) настроены скептически и полагают, что перемены будут иметь сугубо декоративный характер, а 13 % (чаще в позапрошлогоднем электорате Явлинского) ждут от этих изменений даже и ухудшения.

Как бы то ни было, в ожидании перемен одобрение деятельности главы правительства М. Касьянова в последние два месяца опустилось на самый низкий уровень, начиная с апреля прошлого года (42 %), а неодобрение поднялось до вообще не наблюдавшейся до сих пор отметки 40 %. Что же касается правительства в целом, то уровень одобрения его деятельности никогда не был особенно высоким, колеблясь в диапазоне 38 –40 %/ 42 – 48 %, и в данный момент достиг крайних отрицательных значений этого диапазона. — 37 %/ 48 %.

Чеченский тупик.

Больным местом российской политики остается чеченская война, но привыкание к ней населения столь велико, что даже рост антивоеных настроений почти не сказывается на репутации Путина и его рейтинге.

К приведенным выше данным об отношении к чеченской войне можно добавить, что подавляющее большинство населения считает, что конца войне в Чечне не видно. Только 19 % отвечают, что она завершена или близка к завершению (такой оптимизм чаще всего наблюдается у молодых людей до 24 лет, сторонников СПС). Что война пребывает в самом разгаре, полагают 28 % жителей России, и еще 34 % считают ее временно приостановленной и, следовательно, способной в любой момент возобновиться с новой силой (такие взгляды чаще высказывают демократы-яблочники, люди в возрасте 24-29 лет).

Относительно положения дел в Чечне господствует мнение, что за последние полгода там практически ничего не меняется (55 %; мнение, чаще высказываемое состоятельными людьми, сторонниками СПС и теми, кто не видит подходящих кандидатов в президенты среди нынешних политиков включая Путина), а 15 % отмечают ухудшение ситуации. Только один человек из каждых пяти говорит об изменениях в лучшую сторону.

Обращает на себя внимание тот факт, что 36 % россиян не считают чеченцев такими же гражданами России, как русских, живущих, скажем, во Владимирской, Новосибирской и т.п. областях. Такой взгляд на чеченцев подогревает воинственные настроения, превращает войну в Чечне в некое подобие войны с иностранным государством. Действительно, среди людей, настаивающих на продолжении военных действий, чеченцев не держат за граждан 44 %, в то время как среди выступающих за переговоры — только 28 %.

Поездка Путина в предпасхальную субботу в Чечню произвела благоприятное впечатление на 39 % опрошенных. Правда, 65 % согласились с тем, что ему следовало бы встретиться там и с чеченским населением, а не только с российскими военными (23 % не согласились). Треть опрошенных этим событием не впечатлилась. Оказалось также, что 23 % ничего об этой поездке не слышали.

Наконец, о доверии населения России информации о Чечне, получаемой через СМИ. Две трети россиян этой информации не доверяют (особенно скептически к ней относятся москвичи), доверяют — 27 %.