В конце марта на митинги против коррупции по всей России вышло около 60 тысяч человек более чем в 80 городах страны. Большинство протестных акций не были согласованы с властями. Самые крупные состоялись в Москве (около 15 тысяч участников, 1030 человек задержаны) и Санкт-Петербурге (до 10 тысяч участников, 131 задержаны). По свидетельствам очевидцев, значительное число участников составляла молодежь.
Эти мартовские акции укладываются в общую логику постепенного роста протестной активности в России, которая наблюдается последние пару лет. Месяц назад марш памяти Бориса Немцова собрал около 15 тысяч москвичей; в Петербурге с начала года прошло несколько крупных акций против передачи Исаакиевского собора РПЦ. На следующий день после антикоррупционного митинга – 27 марта – началась очередная всероссийская стачка дальнобойщиков против повышения дорожных платежей по системе «Платон» (причины предыдущей были описаны ранее). В Москве и других городах регулярно проходят десятки небольших локальных акций. Однако численность даже самых крупных из названных протестов на порядок меньше тех, что происходили в России в 2005 или 2011–2012 годах, поэтому вряд ли можно считать мартовские события серьезной угрозой политической системе.
Легитимность власти в глазах населения и рейтинги первых лиц остаются высокими благодаря их укреплению два-три года назад в результате присоединения Крыма к России. Экономический кризис за последние пару лет существенно подорвал уверенность в завтрашнем дне и ударил по доходам россиян. Однако у людей было время адаптироваться к ситуации, а в последние несколько месяцев наблюдается робкое восстановление показателей социального самочувствия, рост оптимизма. Снижение уровня жизни, продолжавшееся последние два года, к началу весны, похоже, прекратилось. Поэтому ждать быстрого разрастания протестов до размеров пятилетней давности вряд ли стоит.
Особенности организации
Новым в мартовских протестах стало то, что впервые за многие годы они были общенациональными. Митинги проходили сразу во многих регионах страны и организованы были всего одной оппозиционной командой – командой Алексея Навального. Помощи других демократических сил политику не потребовалось. В каком-то смысле Навальный сделал то, что полгода назад не смогли осуществить партии демократической оппозиции во время парламентских выборов. Начав свою кампанию по выдвижению в президенты, Навальный активно ездит в регионы, встречается со сторонниками, отвечает на вопросы, демонстрирует открытость и близость к людям. И у тех, кто привык видеть федеральных политиков только по телевизору, такие встречи вызывают интерес. Люди демократических взглядов, особенно в регионах, изголодались по вниманию со стороны политических лидеров. И активная кампания Навального заполняет этот вакуум.
Большую роль при этом играет работа его команды: там есть свои политтехнологи, социологи, операторы, режиссеры, фотографы, специалисты по SMM, фандрайзингу, работе с волонтерами и СМИ. В этом Навальный далеко опережает своих соперников по демократическому флангу, партии которых переживают явный организационный кризис, нуждаются в обновлении и консолидации.
Протесты 26 марта показали, что Навальный становится безусловным лидером демократической оппозиции и может рассчитывать на поддержку значительной части их электората. Проблема в том, что демократический электорат на сегодняшний день не превышает двух-трех миллионов человек. За симпатии рядовых россиян политику еще только предстоит побороться. И в условиях государственного контроля за телевидением, которое представляет Навального исключительно в негативном свете, сделать это будет непросто.
Сегодня лишь 1–2% россиян готовы назвать политика своим кандидатом в президенты (среди самых молодых поддержка Навального чуть выше). Однако Навальный демонстрирует, что готов работать на постепенное увеличение числа своих сторонников. Проведенные им и его командой митинги – очередной небольшой шаг в этом направлении.
Бунт молодежи?
Уже по фотографиям со встреч Навального со своими сторонниками в Петербурге, Барнауле, Саратове или Волгограде было заметно, что наибольший интерес эти мероприятия вызывают у молодых людей. То же продемонстрировали и мартовские митинги. При этом в целом российская молодежь по большей части аполитична, поддерживает статус-кво и в большей степени довольна жизнью, чем среднестатистический россиянин. Но примеров участия молодежи в политической жизни предостаточно.
Так, многие резонансные политические акции лимоновцев в нулевые годы – дело рук молодых людей, которым в то время было чуть за двадцать. Тогда же получило известность молодежное демократическое движение «Оборона». Молодые фанаты выходили на стихийную акцию на Манежной площади в 2010 году. Необычно много молодых участников было на первом митинге 2011 года на Чистых прудах. Студенты составили основу уличного лагеря «Оккупай Абай» в центре столицы в мае 2012-го (многим участникам протеста тогда едва исполнилось двадцать лет) – возможно, это был первый пример того, когда вместе сошлись политическое чутье Навального и энергия молодежного протеста.
По данным наших опросов, на митингах 2011–2012 годов люди до 25 лет составляли до четверти участников. По данным волонтерских опросов лаборатории «Без названия», на двух первых маршах памяти Бориса Немцова молодежь до 18 лет составляла около 5%. По сведениям Григория Охотина из ОВД-Инфо, такая же доля несовершеннолетних (около 5%) была среди общего числа задержанных полицией на воскресном митинге в Москве. Иными словами, молодые люди всегда составляли заметную часть протестующих, а иногда выступали в качестве зачинщиков митинговой активности. Поэтому вопрос, почему на воскресную акцию пришло так много молодых людей, стоит дополнить еще одним: почему взрослых участников было меньше обычного?
Одно из объяснений предложил Андрей Мовчан, написав об упрощении и примитивизации повестки митинга. Действительно, серьезному человеку может показаться бессмысленной идея приехать в центр города и ходить по улице против часовой стрелки. Подростку это может быть даже забавно. Набрав с помощью простых антикоррупционных лозунгов молодежь, организаторы параллельно потеряли часть старшего поколения. Могло сказаться и то, что большинство митингов не были согласованы и опытные и осторожные взрослые предпочли не подставляться. Возможно, повлиял способ распространения информации – через социальные сети. Скорее всего, роль сыграло сочетание нескольких причин сразу.
Опубликованные интервью с участниками мартовских протестов показывают, что большинство из них давно интересуются происходящим, пытаются разобраться в политических событиях, ведут разговоры на эти темы с друзьями и родными. Поэтому на митингах они чувствовали себя как дома, среди друзей. В большинстве случаев молодые люди знали, на что они шли, и считали «своим долгом» и «гражданской позицией» выразить протест против коррупции и несправедливого положения дел в стране. При всей своей осведомленности и идеологической заряженности молодые протестующие не всегда адекватно оценивали риски участия в несогласованной акции. Задержание, поездка в автозаке и ночь, проведенная в полицейском участке, для многих из них стали неприятной неожиданностью.
Сам факт, что молодые протестующие проявляли интерес к политике, уже свидетельствует о том, что они являются лишь малой частью российской молодежи. Большинству эти темы неинтересны, они живут частной жизнью.
Из интервью с задержанными подростками (и их родителями) складывается впечатление, что все это дети из благополучных интеллигентных семей. Их родители ходят на митинги сами, разговаривают с детьми о политике, демократии, правах человека. Получается, что молодые участники демонстраций по своему социальному статусу не сильно отличаются от обычного контингента массовых демократических акций образца 2011–2012 годов. Для них характерен высокий уровень образования (молодежь – студенты или собираются ими стать), достаток средний или выше, большая погруженность в политическую повестку. Их всех можно с долей условности отнести к городскому среднему классу, в столице он побогаче, в регионах победнее. И это еще один повод не распространять автоматически настроения и мотивы участников митинга на всю молодежь и тем более на население страны в целом.
Социальные сети
Особую роль интернета и социальных сетей в рекрутировании участников мартовских протестов отмечали многие. Рассказывая о себе, участники митингов упоминали о том, что с интересом следят за деятельностью Навального, читали его сайт, смотрели фильм о Дмитрии Медведеве. Практически у каждой региональной акции, проведенной 26 марта, была отдельная страница в социальных сетях, участники общались между собой онлайн, выкладывали в сеть ролики о том, как учителя отговаривают их выходить на протестные митинги.
В том, что интернет и социальные сети используются в России для организации политических мероприятий, нет ничего нового. Начало этому было положено на митингах 2011–2012 годов. С тех пор социальные сети активно применяются политическими силами для рекрутирования участников на массовые акции и распространения информации о себе. Однако за прошедшие пять лет в использовании соцсетей произошел качественный скачок. До поры до времени, как это часто бывает, эти изменения оставались незамеченными. И только мартовские события заставили обратить внимание на случившееся.
На сегодняшний день регулярно пользуются интернетом порядка 70–75% россиян, социальными сетями – 55–60%. Но только около четверти населения используют интернет, чтобы узнавать новости. В то же время регулярно смотрят телевизионные информационные программы более 80% россиян. Поэтому в масштабах всей страны государство может довольно легко задавать собственную повестку: о том, что не появляется в сюжетах телевизионных новостей, большинство попросту не знает.
Однако в самой молодой возрастной группе ситуация уже изменилась: практически все молодые российские граждане, независимо от региона, пользуются интернетом и социальными сетями. Узнают новости в интернете среди них более 70%, по телевизору – уже только 60% (для несовершеннолетних этот разрыв должен быть еще больше).
Судя по нашим измерениям, интернет как источник новостей обогнал в молодежной среде телевизор еще пару лет назад. В средних возрастных группах этого еще не произошло. Среди представителей старших поколений интернет для получения информации о текущих событиях используют всего несколько процентов, поэтому зависимость от телевизора здесь по-прежнему чрезвычайно высока.
Первым российским политиком, кто смог обратить эти изменения себе на пользу, стал Навальный. Вот вам и еще одно объяснение, почему на его призыв выйти на митинг откликнулось много молодых людей. Государство начинает постепенно терять монополию на формирование картины мира именно в молодежной среде. Этот процесс только-только начинается, и большинство молодых людей, как и населения страны в целом, не готовы ставить под сомнение авторитет государственной власти и правителей. Но самые активные сегодня имеют больше возможностей узнать альтернативные точки зрения, большинство же может постепенно выходить из-под идеологической накачки телевизора.
Как отреагирует на происходящие изменения российская власть – будет увеличивать давление на общество и вводить новые ограничения или попробует искать с гражданами общий язык? В любом случае удерживать статус-кво становится все труднее и дороже.
Оригинал