— Почему это предостережение угрожает существованию организации?
— Я не говорил, что прямо угрожает, оно создает тяжелые проблемы, которые действительно могут вести к закрытию целого ряда направлений наших исследований. Речь идет о том, что как независимая исследовательская организация, мы попадаем в такую замкнутую ловушку, где неопределенность понятия «политическая деятельность» и неопределенность понятия «иностранное финансирование» дают возможность для полного произвола.
— А какие направления под угрозой, прежде всего?
— Прежде всего, электоральные исследования, исследования политической культуры, массовых установок в отношении доверия к институтам. Все, что касается широкого круга тех областей, где гражданин соприкасается с властью.
— То есть возможна такая ситуация, при которой «Левада-центр» продолжит существование, но в нем не будет политической составляющей исследований?
— Вот это меня больше всего и беспокоит.
— Будете изучать то, что любят есть россияне, какие фильмы смотреть?
— Мы 25 лет все-таки теоретически и эмпирически разрабатывали эти исследования, и прекратить их –– то же самое, что и в значительной степени прекратить работу центра.
— В принципе ведь любой опрос, наверное, может влиять на общественное мнение?
— Так же, как и анекдоты, рассказанные на кухне.
— Это может быть что угодно.
— Я об этом и говорю, что существует предельно широкое толкование. Если бы мы были в нормальном правовом обществе, то рамки политики должны быть четко определены, это институциональная деятельность, в рамках партийной деятельности, в рамках избирательного и законодательного процесса. Сфера общественного мнения — это сфера публичности, то, что называется на Западе, область открытых дискуссий, гражданское участие, и она никак не может попадать под категорию политической деятельности.
Мы не политики, мы не занимаемся политикой, мы исследовательская организация. Попытка отождествить исследования, изучение политики и саму политику, примерно то же самое, что изучение рака и сам рак. Это абсурдная ситуация.
— Многие лингвисты изучают политический дискурс, и что же им тогда делать теперь?
— Закрыться. Просто заткнуться, как многим другим.
— У вас какие-то уже конкретные проблемы возникли после этого предостережения с партнерами?
— Да.
— А с кем?
— Я бы не хотел говорить об этом. Вполне реальные проблемы.
— Хотя бы какого рода проблема, в чем она заключается?
— Те, кого мы опрашиваем, отказываются продолжать с нами сотрудничать.
— Респондентов вы потеряли?
— Мы все-таки не обязательно только население опрашиваем, мы опрашиваем и определенные группы чиновничества, преподавателей, работодателей, которые шарахаются от самого намека на иностранных агентов.
— Что будете делать дальше?
— Пока вам ничего определенного не могу сказать. Мы консультируемся с юристами, ищем какие-то выходы из этой ситуации.
— Какая-то реакция на ваше письмо, которое опубликовано, была?