Почти треть россиян считает, что подлинная цель украинской политики Кремля — не допустить в России подобного Майдану восстания против коррумпированного режима. Директор «Левада-центра» Лев Гудков не видит в этой статистике повода для оптимизма: отрезвление граждан после крымской эйфории будет долгим и болезненным.
Я бы пока с осторожностью говорил о спаде уровня общественной поддержки политики России на Украине. Такой процесс всегда идет очень медленно, и вначале в обществе нарастает некоторая неопределенность, тревога, беспокойство, напрямую связанные не с политикой, а с последствиями этой политики. Последствия, действительно, начинают тревожить, люди начинают задумываться об этом, и это пока выражается в том, что резко сокращается поддержка наиболее агрессивных действий. Это нежелание поддерживать ввод войск. Сокращается готовность одобрять предоставление вооружения, но при этом готовность одобрить поддержку сепаратистов экономически или консультативно сохраняется на том же уровне. Но войны боятся и не хотят.
Будет идти сложный процесс, и будут беспокоить следствия: санкции, рост цен, как это отразится на повседневной жизни, и прочее. То, что цены поднялись, заметили больше 60%, но непосредственно сократили потребление или уменьшили расходы на питание только 15 %. Это пока не критическая масса, но тут важен тренд. И можно предположить с большой вероятностью, что чем дальше, тем больше. Когда дойдет до 40—45 % населения, которые почувствуют на себе растущие издержки этой политики — это будет уже критическая масса.
Некоторое отрезвление идет именно в среде городского населения. Но это очень противоречиво и неоднозначно. Символическая роль, символическое значение присоединения Крыма и реанимации сознания причастности к великой державе крайне велико, это очень значимый фактор ущемленного сознания. Это непосредственно не связано с экономическим существованием, тем более, что мы имеем дело все-таки с очень управляемым, манипулируемым общественным мнением. Ситуация в этом смысле уникальная, очень необычная для России — никогда еще на нашем веку не было такой роли пропаганды. Пропаганда беспрецедентная и по интенсивности, и по агрессивности, и по профессионализму; она очень эффективна.
Сама по себе способность критически мыслить — это социальная ситуация, в которую человек погружен: она зависит от того, насколько многообразны его источники информации, насколько они независимы, насколько конкурируют между собой, предоставляя разные версии. Когда идет столкновение разных версий и интерпретаций, человек вынужден взвешивать и оценивать достоверность или адекватность того или иного канала, и уже само по себе многообразие начинает заставлять человека думать. Там, где источник один или два, тем более что они все трубят в одну трубу, у людей нет языка для понимания своего отношения. И не появляется вопросов. Проблема в том, что технология господства нынешней власти в значительной степени держится на разрушении связей между группами, разрушении независимых источников информации.
Это и есть выражение скукоживания общественного пространства, возможности рефлексии и осознания. Это резкое понижение компетентности, резкое понижение интеллектуального уровня. Общество — это не масса населения, а особые формы организации, возможности представлять точки зрения, интересы, проблемы разных групп, обсуждать их, дискутировать, вырабатывать общие решения. А главное средство манипулирования власти, ноу-хау, если хотите, путинского режима — это разрушение этого социального пространства, коммуникативного многообразия. Необязательно всех сажать, как это было в сталинское время, достаточно просто разрушить связи и сделать недоступным другое понимание. Человек более-менее адекватно может судить о росте цен — он идет на рынок и видит, что это происходит. Но самостоятельно оценить, что происходит на Украине, он не может, потому что он зависит от канала.
Если говорят, что там идет геноцид, притеснение русских, у него нет возможности это проверить, и отбито желание: страх и привычка к оппортунизму — это дополнительная вещь для нашего общества. Главное, что это никак не связано с проблемами его повседневного существования, и он это принимает. Более того, он оправдывает власть, потому что власть становится в квазиморальную позицию, защищая своих. Откуда такое националистическое возбуждение и одобрение — малоуважаемая и коррумпированная власть впервые повела себя так, как люди ожидали. Она защищает притесняемых своих, и проверить это люди никак не могут. Если говорят, что на Украине у власти фашисты, то в провинции, малом городе, тем более в селе другой информации у людей нет. Отсюда возникает очень сильная зависимость от информации — это и есть эффект пропаганды.
Происходит формирование массового общества на основе централизованного управления информацией. Конечно, этого быть не должно в некотором смысле это стерилизация общества. Это то, что называется «организованный консенсус».